Читаем Григорий Сковорода полностью

Григорий Сковорода

…Три мiсяцi пробiгло,мов кораблi вeceлi в мopi —всiма цвiтами процвiтанi,добрим скарбом переповненi.Три мiсяцi – пустинь Китаïвська i в нiй Сковороданемов пливли —помiж садами рожаïстими,серед криничного узлiсся,на полi повному, де хвиля хвилю ллє i зупинятися не хоче…Уранцi,ще тiльки небо почне наливатьсяi вiтер зелений одчалить в далечiнь, —уже Сковородавстає з досвiтньоï молитвиi в сад iде.Там птицi ранок опадуть,клюють-клюють, не доклюютьсяi солодко спiвають, сон розказують.А сонце скрiзь у вci кiнцi,мов над главою Моïсея,послало сяючiï роги, —i дзвонить, i гуде,i свiтом землю наповняєщедро, щедротно.Сковородана землю упаде,цiлує квiти, трави гладить,росою очi, мов незрячi, протирає —о Господи, як Ти всього мене наповнивщедро, щедротно!Пошли ж душi моïй спокíй,i мир, i злагоду, й любов,я бiльш нiчого не бажаю,о Всеблаженний!I Всеблаженний знову десь почує,i Сковopодiтакий мир у серце ввiйде,що вiн вiд радостi i бiгaє, i плаче,i кожне дерево вiтає,метелику й комашцi дякує —за все, за все!

Однако нежданно-негаданно в душе его поселилась тревога и беспокойство, словно чей-то тихий-тихий голос говорил ему: «Покинь поскорее эту гостеприимную обитель». А когда однажды, гуляя по Подолу, Сковорода вдруг словно ощутил в воздухе трупный смрад, он тотчас засобирался в дорогу. Как ни уговаривали его остаться и отец Иустин, и его киевские приятели, он уже на следующий день отправился на Слобожанщину. Через две недели философ остановился передохнуть в Троицком монастыре, что в четырех верстах от Ахтырки. И здесь до него дошло известие, что в Киеве начался страшный мор, ставший полной неожиданностью, и что теперь город закрыт. Это известие поразило Сковороду, как удар молнии. Теперь он уже твердо знал, что Господь его не забывает. Позже сам философ рассказывал об этом так: «Имея разженные мысли и чувствия души моей благоговением и благодарностию к Богу, встав рано, пошел я в сад прогуляться. Первое ощущение, которое осязал я сердцем моим, была некая развязанность, свобода, бодрость, надежда с исполнением. Введя в сие расположение духа всю волю и все желания мои, почувствовал я внутрь себя чрезвычайное движение, которое преисполняло меня силы непонятной. Мгновенно излияние некое сладчайшее наполнило душу мою, от которого вся внутренняя моя возгорелась огнем, и казалось, что в жилах моих пламенное течение кругообращалось. Я начал не ходить, но бегать, аки бы носим некиим восхищением, не чувствуя в себе ни рук, ни ног, но будто бы весь я состоял из огненного состава, носимого в пространстве кругобытия. Весь мир изчез предо мною; одно чувствие любви, благонадежности, спокойствия, вечности оживляло существование мое. Слезы полились из очей моих ручеями и разлили некую умиленную гармонию во весь состав мой. Я проник в себя, ощутил аки сыновнее любви уверение и с того часа посвятил себя на сыновнее повиновение Духу Божию». Философ понял, что до сего времени его сердце почитало Бога по-рабски, а теперь полюбило Его, как самого лучшего друга.

Перейти на страницу: