Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Даже в таких подсчетах Зиновьев не проявил какой-либо самостоятельности. Не изменил сложившейся к тому времени чуть ли не официальной оценке величины и середняков, и кулаков. Видимо, потому резолюция ленинградской конференции отметила как главное, что она «целиком и полностью одобряет политическую и организационную линию ЦК».

Более того, резолюция по самому спорному тогда вопросу высказалась так: «Особенно обширное место в работе ЦК за истекший период занимал вопрос о крестьянстве... Ленинградская губпартконференция не сомневается в том, что

¹ Правда. 1925, 9 декабря.

14-й съезд РКП еще больше углубит и усилит борьбу против двух уклонов, указанных в резолюции октябрьского пленума». Далее же изложила эти уклоны чуть ли не дословно: «Если уклон, связанный с непониманием всей необходимости НЭПа, искажает основное содержание пролетарской диктатуры, то уклон, затушевывающий классовое различие и роль кулака в деревне, на деле отказывается от ясной и точной оценки классовых условий и предпосылки союза рабочих и крестьян и тем искажает классовую базу пролетарской диктатуры».

Сформулировала ленинградская резолюция и еще один важный тезис — «прочный союз с середняком — центральной фигурой нашего земледелия». И продолжила не менее важным: «Больше внимания делу помощи деревенской бедноте... Ясно видеть опасность, грозящую со стороны кулака». Одним словом, полностью поддержала установки ЦК и завершилась такими словами: «Ленинградская губпартконференция ни на минуту не сомневается в том, что под руководством ленинского ЦК партия сумеет выполнить стоящие перед ней громадные задачи как в области строительства социализма в СССР, так и в деле всесторонней помощи международной пролетарской революции. Ленинградская губпартконференция убеждена, что предстоящий 14-й партсъезд единодушно вынесет свои решения и еще больше сплотит партию на основе ленинского единства»⁴²⁷.

Лишь два выступления, прозвучавшие на конференции, внесли незначительный диссонанс. Затеяли полемику с теми, кого посчитали отступниками от генеральной линии, что не только не возбранялось, но и приветствовалось как наглядное проявление внутрипартийной демократии.

Г. И. Сафаров — секретарь Смольнинского райкома и редактор газеты «Ленинградская правда» — подверг критике высказывания нового секретаря Московского губкомитета Н. А. Угланова и В. Богушевского за их примиренческое, по его мнению, отношение к кулаку. А секретарь Московско-Нарвского райкома С. А. Саркис, развивая идеи, выраженные Молотовым на 14-й партконференции РКП о необходимости вовлечения рабочих в ряды партии, призвал добиться в ближайшее время того, чтобы они составили 50-60% ее членов (а в недалеком будущем — и 90 %)⁴²⁸.

Как ни странно, но проходившая в те же дни 14-я Московская губпартконференция почему-то посчитала крайне важным для себя откликнуться на эти два выступления. В собственной резолюции, хотя и безлично, но достаточно понятно, кто имеется в виду, отвергла «прожектерские попытки немедленного вовлечения 50 и более процентов всех рабочих в партию»⁴²⁹.

Но не только резолюцией Московская губпартконференция обрушилась на товарищей-ленинградцев. Также поступили и ее делегаты в своих выступлениях: Михалько из Замоскворецкого района, секретарь Рогожско-Симоновского райкома В. И. Полонский, Ваньян — рабочий Сталинских железнодорожных мастерских, Г. И. Ломов (Оппоков) — председатель Нефтесиндиката, Я. Стэн — один из «учеников» Бухарина, ряд иных.

Все они проявили странное знакомство с «Ленинградской правдой», откуда только и могли почерпнуть свою осведомленность. Почему-то стали обвинять ленинградских товарищей в ликвидаторстве и безверии, в неправильной оценке госпромышленности как госкапиталистической, внесении паники перед кулацкой опасностью, ошибочном стремлении привести партию к вредному разбуханию за счет несознательных элементов рабочего класса, в пессимизме. Не оставалось сомнения, что все это говорилось по режиссуре готовившего и ведшего конференцию.

Масла в огонь подлил Бухарин. Выступая 6 декабря, он прямо заявил: «Мы в настоящее время можем сказать, что есть ошибки со стороны некоторых руководителей ленинградского пролетариата». Не довольствуясь столь общей оценкой, продолжил: «Дискуссия, которая развернулась перед нашей партийной конференцией,.. которая внутри партии становится все яснее и яснее, может стать опасной как раз потому, что начинающиеся разногласия совпадают по времени с некоторыми трудностями, вытекающими из хозяйственного положения»⁴³⁰.

Бухарин тщательно уходил от объяснения, какую дискуссию он имеет в виду, только потому, что перед Московской губпартконференцией была лишь одна — по вопросу об отношении к крестьянству, его расслоению. В ней он сам занимал ту позицию, от которой ему пришлось публично отречься. Складывалось донельзя двусмысленное положение. Бухарин всех, кто прежде критиковал его за призыв крестьянству «Обогащайтесь! », теперь обвинял в развязывании опасной дискуссии.