Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Стерпеть такое не смогли лишь Каменев да Крупская. Но их мнение осталось гласом вопиющего в пустыне. Стало очевидным, что на ленинградскую парторганизацию начато наступление. С конкретной целью — во что бы то ни стало, даже с помощью подтасовок, опорочить ее руководство, губком. И старого ее секретаря, Залуцкого, и нового, Евдокимова. А заодно, если удастся, то бросить тень и на Зиновьева.

Только тогда ленинградцы не выдержали. В последний день конференции, 10 декабря, единогласно приняли письмо к Московской губпартконференции. «Целый ряд речей, — указывалось в нем, — направленных против нашей организации, и резолюция Московской губернской конференции, полемически заостренные против нас, вынуждают нашу XXII губпартконференцию выступить со следующим письмом. Величайшим несчастьем для нашей партии и ленинского единства было бы противопоставление друг другу московской и ленинградской организаций. Этого не хотят ни ленинградские, ни московские пролетарии — коммунисты... Могут ли быть сейчас какие-нибудь глубокие и неустранимые разногласия между московскими и ленинградскими пролетариями-ленинцами? Нет, таких разногласий нет и быть не может, их могут только создавать, их могут только измышлять, выставляя воображаемые призраки вместо реальных фактов».

Затем письмо, торжественно названное «Декларацией», последовательно отвергало все обвинения в адрес своей конференции. И о ликвидаторском безверии, и о сеянии паники перед кулаком, и о стремлении к вредному разбуханию партии, и о пессимизме. Завершалось же оно так: «Пусть же не пытаются делить нас на “верхи» и “низы”. Ленинградская организация — единая и слитная организация, снизу доверху объединенная одним стремлением — отдать, как всегда, все силы нашей партии»⁴³¹.

Но уже ничто не могло остановить москвичей, заставить их пойти на примирение. Они поспешили направить в Ленинград новый поток обвинений, содержавшихся в их официальном «Ответе»:

«С величайшей тревогой и величайшей горечью мы констатируем, что такие испытанные рабочие бойцы... как Комаров и Лобов (председатель регионального органа ВСНХ — Северо-Западного промбюро — Ю. Ж. ), шельмуются новыми руководителями Ленинграда вроде Сафарова и Саркиса, снимаются с ответственных постов (чего на самом деле не было — Ю. Ж. ) за верность ЦК, за продолжение старой линии ленинградской организации в угоду новым веяниям отчужденности, сепаратизма, истерической крикливости и интеллигентного безверия в нашу победу».

Покончив с надуманными обвинениями, «Ответ» привел и реальные факты, которые никоим образом не должны были касаться участников московской конференции. Оказалось, главное недовольство в столице вызвало избрание делегатом на съезд Залуцкого и неизбрание Комарова и Лобова. Кроме того, во многом стали виновными... Каменев и Зиновьев, не имевшие прямого касательства к проведению Ленинградской губпартконференции. Они, мол, «защищали в Политбюро ту точку зрения, будто бы мы не сможем справиться с внутренними трудностями из-за нашей технической и экономической отсталости, если только нас не спасет международная революция... Товарищи Зиновьев и Каменев... — признанные вожди масс. Тем опаснее их ошибки. Мы полагаем, что она есть отказ от ленинской позиции».

Содержал «Ответ» и такое недвусмысленное заявление: «В настоящее время, когда с нами нет Ленина, поистине смешна претензия отдельных лиц, хотя бы и крикливых, на монополию стопроцентного ленинизма. На место лиц становится коллектив. Верховным истолкователем ленинской линии может быть только ЦК и партийный съезд». Иными словами, Зиновьев — как автор книги «Ленинизм», и Крупская должны навсегда забыть о своей прежней роли конечной инстанции при объяснении того, что же хотел сказать Ленин.

Последний абзац «Ответа» содержал не менее вызывающее. «Мы, —его авторы так и не раскрыли свои фамилии, — с горечью констатируем, что ревизионистские попытки ряда товарищей в Ленинграде привели и к явным нарушениям организационных заветов Ленина, к попытке использовать ленинградскую организацию как центр борьбы против большинства партии и ее ЦК. Но мы глубоко уверены, что испытанные бойцы Ленинграда... одернут своих вождей»⁴³².

Теперь не могло оставаться сомнений, что в Москве просто репетировали съезд. Загодя провоцировали ленинградскую делегацию на такие действия, которые послужат обвинением в создании оппозиции. Это, скорее всего, и заставило Зиновьева добиться права на содоклад, чтобы самому разъяснить происходящее.

Ну, а те, кто счел себя оказавшимися под ударом, в канун открытия съезда предприняли попытку — нет, не оправдаться, а доказать свою правоту и заодно ошибочность взглядов Бухарина. Крупская, Каменев, Зиновьев и примкнувший к ним Сокольников подготовили сборник своих статей «Некоторые материалы по спорным вопросам». Издали его «на правах рукописи», да еще и под грифом «Совершенно секретно. Только для членов XIV съезда РКП(б)»⁴³³. Тем попытались оградить себя от вполне возможного обвинения в развязывании очередной дискуссии.