Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

«Недавно, — заметил генсек, — на пленуме ЦК и ЦКК тов. Троцкий заявил, что принятие конференцией тезисов об оппозиционном блоке должно непременно повести к исключению лидеров оппозиции из партии. Я должен заверить, что это заявление т. Троцкого лишено всякого основания... Я должен заявить, что принятие тезисов об оппозиционном блоке может иметь лишь одну цель — решительную борьбу с принципиальными ошибками оппозиции на предмет их полного преодоления»⁵²¹.

Зиновьев не стал спешить со своим участием в прениях. Дал возможность сначала выступить своим соратникам. Последовательно, убедительно опровергшим сказанное Сталиным, добавив, воспользовавшись представившейся возможностью, и то, что тот назвал их «принципиальными ошибками». Лишний раз изложившим собственные взгляды, от которых не желали отказываться.

Так, Каменев даже сослался на Рыкова, отметившего в проекте по своему докладу: «Необходимо стремиться к тому, чтобы в относительно минимальный исторический срок нагнать, а затем превзойти уровень индустриального развития в передовых капиталистических странах». Подчеркнул: это «такая же необходимая предпосылка окончательной победы социализма в нашей стране, как и отсутствие военной интервенции»⁵²².

Троцкий сказал более прямолинейно. В пространном выступлении отметил: «Вся-то идейная борьба идет как раз из-за того, какие именно отношения на данной стадии развития хозяйства более правильны»⁵²³.

Иначе поступил Зиновьев. Построил выступление предельно четко, разбив на смысловые разделы, за пределы которых постарался не выносить намеченные темы. Начал же с неизбежного. Отверг оскорбительное для большевиков обвинение в «социал-демократическом уклоне», равносильном меньшевизму. И объяснил причины, заставившие его и остальных единомышленников подписать «Заявление» от 16 октября. «Мы, — сказал Зиновьев, — равнялись по желаниям, по настроениям рабочих — рядовиков нашей партии, которые требуют, чтобы единство партии было обеспечено прежде всего». Кратко остановился на доброжелательном отношении Ленина и партии к оппозиции в недавнем прошлом. Только затем перешел к разногласиям с ЦК.

Поначалу, с явным умыслом, признал то, о чем никто не любил говорить вслух. «Мы, большевистская партия, партия “костоломная” — это уже давно сказано, партия “твердокаменная”. Борьбу мы ведем не в перчатках, и не приходится жаловаться по поводу каждого резкого слова... В борьбе неизбежны преувеличения но, вместе с тем, мы говорим, что в борьбе против нас эти самые преувеличения до самого последнего времени принимали размеры поистине гомерические, которые никогда ранее не были возможны в нашей партии».

Сделав такое предуведомление, Зиновьев перешел к собственно разногласиям. «Что только через НЭП, — указал он, — можно придти к социализму в нашей стране, это абсолютно для нас бесспорно... Но, вместе с тем, мы думали и думаем, что если сказать, что мы пойдем плавно к социализму,.. то есть без классовой борьбы, это будет неверно. У нас непосредственно перед 14-м съездом — в этом основа наших разногласий — возникло довольно сильное течение в партии, которое исходило из настроений “врастания кулака в социализм”. Вы знаете, что это было. Так, товарищ Бухарин в апреле 1925 года писал: “Наша политика по отношению к деревне должна развиваться в таком направлении, чтобы раздвигались, а отчасти и уничтожались многие ограничения, тормозящие рост зажиточного и кулацкого хозяйства”. Вот действительно основное разногласие».

Вторым по значимости Зиновьев назвал разногласие по вопросу о стабилизации капитализма. «Вы обвиняете нас, — бросил он большинству собравшихся, — в том, что мы считаем, что никакой стабилизации нет. Это неверно, товарищи. Вот наш действительный взгляд на стабилизацию... Частичная стабилизация есть — факт, но эта стабилизация шатка и недолговременна. Всеобщая забастовка в Англии подчеркнула это особенно ясно».

Третьим пунктом разногласий, отметил теперь уже бывший глава Коминтерна, является обвинение в том, что «мы не верим в строительство социализма в СССР». И возразил так: «Теория международной пролетарской революции, изложенная Марксом и Энгельсом, развитая Лениным, остается нашим знаменем. Окончательная победа социализма в одной стране невозможна. Теория окончательной победы в одной стране неправильна. Социализм в СССР мы строим и построим с помощью мирового пролетариата в союзе с основной массой нашего крестьянства».

Отсюда Зиновьев вывел четвертый пункт разногласий, перекликавшийся с первым. «Организация бедноты, — пояснил он точку зрения оппозиции, — и помощь бедноте во все растущих размерах есть самое насущное дело. Это теперь должно стать одним из главных критериев успешной работы наших местных организаций... Усиление внимания организации батрака, усиление внимания коллективизации сельского хозяйства. Каждый трактор должен стать орудием коллективизации».