Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Я предвижу весьма ожесточенную избирательную борьбу... миллионы избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших и выставляя их кандидатуры... Да, избирательная борьба будет оживленной... Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».

Говоря так, публикуя интервью в советской печати — то есть раскрывая свои карты, Сталин отлично сознавал, что делает. Знал, что встретит сильное сопротивление, хотя и скрытное. Понимал: против его курса на демократизацию выступят радикалы — в армии, НКВД, аппарате Коминтерна. Все те, кто до той поры верно и честно служил делу мировой революции, истинной — старой по форме — советской власти. Боролся с их противниками честно и беззаветно. Генсек предвидел ожесточенную схватку с ними, только еще не представлял — как же добиться победы.

Не знал, но все же сказал о том. В Кремле, на выпуске окончивших военные академии Красной армии:

«Слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно». И раскрыл тут же сказанное:

«Не у всех наших товарищей хватило нервов, терпенья и выдержки... Были у нас товарищи, которые испугались трудностей и стали звать партию к отступлению. Они говорили: “Что нам ваша индустриализация и коллективизация?.. ” Эти товарищи не всегда ограничивались критикой и пассивным сопротивлением. Они угрожали нам поднятием восстания в партии против Центрального комитета. Более того, они угрожали кое-кому из нас пулями. Видимо, они рассчитывали запугать нас».

И Сталин честно предупредил латентную оппозицию: «Старый лозунг “Техника решает все”... должен быть теперь заменен новым... “Кадры решают все”»⁷¹³.

Сталин не назвал имен, но все знали — речь идет о Троцком. Пять лет открыто критиковавшем генсека, обличая, унижая. Но Сталин продолжал наступать. «Правда» опубликовала 13 мая решение Конституционной комиссии ЦИК СССР, перечислившее главы проекта нового основного закона, и 12 июня — уже полный текст его, в котором отсутствовал имевшийся в прежнем первый раздел — «Декларация об образовании Союза Советских Социалистических республик». Гласивший:

«Государства мира раскололись на два лагеря — лагерь капитализма и лагерь социализма... Новое союзное государство... послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую социалистическую советскую республику»⁷¹⁴.

Вполне ясный отказ от того, ради чего жил революционный СССР, не мог не вызвать не просто молчаливое неприятие, но протеста, да еще со ссылками на работы Ленина тех, кто боролся именно за такую страну, отстаивал ее независимость на полях сражений гражданской войны с белогвардейцами и интервентами. Тех, чьи радикальные настроения подогревались ввозившимися нелегально номерами «Бюллетеня оппозиции», издававшегося за рубежом Троцким.

Чтобы предотвратить открытое неприятие проекта новой Конституции в ходе всенародного ее обсуждения, следовало нанести упреждающий и сокрушительный удар по «левым». Для того привлечь Троцкого к ответственности. Судебной. Использовать для того любой, самый вздорный предлог. Даже надуманный. Дискредитировать его в глазах не только членов партии, но и всего советского народа. Однако поступить именно так было невозможно. Троцкий пребывал за рубежом. В безопасности. Следовательно, требовался иной кандидат для ритуального заклания.

Лучше всего после Троцкого на такую роль подходил только Зиновьев. Человек, весьма удобный для жесточайшей критики, причем не надуманной — хорошо известной всем, и давно. Вот уже почти двадцать лет ему неустанно напоминали о принципиальных разногласиях с Лениным, да еще в самый канун Октябрьской революции — о злополучном его вместе с Каменевым письме, опубликованном в горьковской газете «Новая жизнь» и вызвавшем гнев и ярость Владимира Ильича, его проклятия. Знали, помнили все и о неудачах Коминтерна, так и не сумевшего начать и привести к победе мировую революцию. О созданной им «ленинградской оппозиции», выведшей на улицы Москвы и Ленинграда тысячи рабочих на ноябрьскую демонстрацию. О его блоке с Троцким, направленным против большинства ЦК. Наконец признание в пусть косвенной, но все же причастности к убийству Кирова. Уже побывавшего дважды в ссылках, ныне отбывающего десятилетний срок тюремного заключения.

Для того, чтобы Зиновьевым подменить Троцкого, требовалось прочно связать их имена. Первый намек на то появился в «Правде». В передовице того самого номера — от 5 июня, в котором опубликовали доклад Сталина о проекте новой Конституции. Правда, мимоходом, всего в двух фразах: