Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

«При производстве расследования, — указывало оно, — по делу Бакаева И. П., Гертик А. Н., Куклина А. С., привлеченных к ответственности в связи с раскрытием в гор. Ленинграде подпольной контрреволюционной группы, подготовившей и осуществившей убийство т. С. М. Кирова, были получены новые данные в отношении подпольной контрреволюционной деятельности Зиновьева Г. Е., Евдоки

мова Г. Е., Каменева Л. Б. и Федорова Г. Ф., дела о которых были переданы на рассмотрение Особого совещания НКВД».

Именно в данном сообщении и появляется официально «московский центр, «объединивший вокруг себя ряд наиболее активных членов быв. антисоветской зиновьевской группировки и установивший систематические связи с членами ленинградской группы... Члены “московского центра”, и в первую очередь обвиняемые Зиновьев, Евдокимов, Гертик и Иванов за последствия их подпольной контрреволюционной деятельности, толкнувшей на путь террористических выступлений их ленинградскую группу, должны поэтому нести не только моральную и политическую ответственность, но и ответственность по советским законам».

«Зиновьев Г. Е., — объясняло сообщение, — виновным себя признал, подтвердив существование центра зиновьевской группы и свое участие в ней. На основании вышеизложенного выше обвиняются 1. Зиновьев Г. Е.... В свете изложенного и в соответствии с постановлением Центрального исполнительного комитета СССР от 10 июля и 1 декабря 1934 года вышеозначенные лица подлежат суду Верховного суда Союза ССР»⁷⁰⁷.

Неуемная жажда жизни — жизни любой ценой — да еще и, желательно, с возвращением престижной работы, привела Григория Евсеевича на скамью подсудимых. Впервые.

... Процесс по делу Зиновьева, Каменева и других проходил в Ленинграде, в зале Верховного суда СССР (? ) и продолжался всего два дня — 15 и 16 января. Столь же скромно он освещался советской прессой. Ни фотографий подсудимых, сидящих вместе, ни портретов председателя суда В. В. Ульриха — председателя Военной коллегии Верховного суда СССР, членов суда И. О. Матулевича и А. Д. Горячева, ни репортажей журналистов. Только обвинительное заключение, короткие фразы, вырванные из показаний обвиняемых, да через день — приговор.

Куда с большей помпой, большими материалами газеты расписывали 15-летие советской кинематографии, сообщали о награждении режиссеров Пудовкина, Эрмлера, Г. и С. Васильевых, Довженко, Козинцева и Трауберга, Дзиги Вертова, Александрова, Бек-Назарова, присвоении Бабочкину звания народного артиста СССР; о торжественном заседании в Большом театре, на котором выступили Б. З. Шумяцкий — начальник главного управления кинопромышленности, и А. И. Стецкий — заведующий агитпропотделом ЦК партии.

Почему же советская пресса столь скупо подавала вроде бы важное событие? Лишь потому, во-первых, что еще не была отработана технология пропаганды политических процессов — она расцветет в 1937 и 1938 годах. А во-вторых, ведь речь пока шла «всего лишь» о былых разногласиях между большинством ЦК и уже бывшими оппозиционерами, искусственно соединенными с выстрелом Николаева. К тому же партийное руководстве не хотело огласки «дела», явно шитого белыми нитками. Вот освещение процесса и свели к минимуму. Даже не издали типографски, пусть и самым минимальным тиражом, стенограммы процесса.

Вместо нее — всего лишь два машинописных экземпляра, один из которых предназначался Сталину⁷⁰⁸.

Для всех, даже для членов ЦК, стало известным самое важное. Дело слушалось без участия прокуратуры и защитников. Обвинение основывалось на статьях Уголовного кодекса РСФСР. На статье 17: «Меры социальной защиты судебно-исполнительного характера подлежат применению одинаково как в отношении лиц, совершивших преступление — исполнителей, так и их соучастников — подстрекателей и их пособников». Статье 58: «Совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации, влекут за собой меры социальной защиты» — «высшую меру социальной защиты — расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства... и изгнанием из пределов СССР навсегда». Статье 58-11: «Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе (контрреволюционные преступления — Ю. Ж. ) преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собой меры соцзащиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы»⁷⁰⁹.

Никто за пределами зала, где проходил процесс, не услышал Зиновьева. Сначала — его признания.

Ульрих: «Признаете ли вы себя виновным в том, что в течение ряда лет, вплоть до декабря 1934 года, состояли руководителем подпольной контрреволюционной организации? »