Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

И пусть у Троцкого в Советском Союзе, несмотря на исключения из партии, ссылки, аресты, их оставалось всего несколько сот, может быть — тысяча-полторы, даже они, благодаря своей активности, могли оказать значительное влияние если не на все общество, то на партию безусловно. Особенно в складывающихся условиях сближения Москвы с Парижем и Прагой, к которым рано или поздно должен был присоединиться Лондон. Разве это не возрождение «буржуазной», «империалистической» Антанты? А проект новой конституции, суть которой недвусмысленно излагало постановление пленума ЦК, опубликованное в «Правде» 2 февраля 1936 года?

Ведь оно прямо указало: в новом варианте основного закона следует закрепить «дальнейшую демократизацию избирательной системы в смысле замены не вполне равных выборов равными, многоступенчатых — прямыми, открытых — закрытыми (т. е. тайными — Ю. Ж.)». Все это свидетельствовало об отказе от той самой системы, которая и называлась советской: с лишенцами — лишенными права голосовать и выдвигать свои кандидатуры нэпманами, кулаками, лицами чуждого социального происхождения; с преимуществами рабочих при выдвижении своих депутатов; с отказом от голосования простым поднятием руки на общих собраниях. Нет, несомненно, это и было тем самым, о чем Троцкий предупреждал десять лет назад — в августе 1926 года. Заявив на заседании ПБ: «Товарищ Сталин выдвигает свою кандидатуру на роль могильщика партии и революции»¹.

Столь резкая, вызывающе враждебная оценка, быстро распространившаяся среди членов партии, стала очевидной десять лет спустя. В 1936 году, когда «Правда» опубликовала 5 марта интервью, данное Сталиным за четыре дня перед тем корреспонденту американского газетного объединения «Скриппс — Говард ньюспейперс» Рою Говарду. Которому генсек, сжигая за собой все мосты, заявил:

«Мы, марксисты, считаем, что революция произойдет и в других странах. Но произойдет она только тогда, когда это найдут возможным или нужным революционеры этих стран. Экспорт революции — это чепуха… Утверждать, будто мы хотим произвести революцию в других странах, вмешиваясь в их жизнь, — это значит говорить то, чего нет и чего мы никогда не проповедовали».

¹ РГАСПИ, ф. 17, оп. 163, д. 583, л. 42.

Развил мысль, перечеркивающую всю деятельность Коминтерна, смысл его существования, применительно к США:

«Американская демократия и советская система могут мирно сосуществовать и соревноваться. Но одна не может развиться в другую. Советская система не перерастет в американскую демократию, и наоборот. Мы можем мирно сосуществовать, если не будем придираться друг к другу по всяким мелочам».

И добавил более важное на тот момент для Советского Союза:

«Как уже объявлено, по новой конституции выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными. Вас смущает, что на этих выборах будет выступать только одна партия. Вы не видите, какая может быть в этих условиях избирательная борьба. Очевидно, избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные организации. А таких у нас сотни…

Я предвижу весьма ожесточенную избирательную борьбу… миллионы избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших и выставляя их кандидатуры… Да, избирательная борьба будет оживленной… Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».

Говоря так, публикуя интервью в советской печати — то есть раскрывая свои карты, Сталин отлично сознавал, что делает. Знал, что встретит сильное сопротивление, хотя и скрытное. Понимал: против его курса на демократизацию выступят радикалы — в армии, НКВД, аппарате Коминтерна. Все те, кто до той поры верно и честно служил делу мировой революции, истинной — старой по форме — советской власти. Боролся с их противниками честно и беззаветно. Генсек предвидел ожесточенную схватку с ними, только еще не представлял — как же добиться победы.

Не знал, но все же сказал о том. В Кремле, на выпуске окончивших военные академии Красной армии:

«Слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно». И раскрыл тут же сказанное:

«Не у всех наших товарищей хватило нервов, терпенья и выдержки… Были у нас товарищи, которые испугались трудностей и стали звать партию к отступлению. Они говорили: “Что нам ваша индустриализация и коллективизация?.. ” Эти товарищи не всегда ограничивались критикой и пассивным сопротивлением. Они угрожали нам поднятием восстания в партии против Центрального комитета. Более того, они угрожали кое-кому из нас пулями. Видимо, они рассчитывали запугать нас».

И Сталин честно предупредил латентную оппозицию: «Старый лозунг “Техника решает все”… должен быть теперь заменен новым… “Кадры решают все”»⁷¹³.