Гримпоу и перстень тамплиера

Гишваль предложил Гримпоу после окончания турнира, если он захочет, посмотреть соколов и ястребов барона. С этим слуга удалился, а на поле выехал новый рыцарь.

— Посмотри на его меч, — прошептал Сальетти на ухо Гримпоу.

Юноша покосился на могучего рыцаря в черных доспехах. На щите его была изображена башня, рассеченная вороньим крылом, а шлем был украшен головой большой безобразной птицы. Коня покрывали черные конские доспехи, оставляя открытыми только глаза.

— Кто этот рыцарь? — с живым интересом спросил Сальетти.

— Это ужасный Вальдигор Ростволь, — ответил кто-то из толпы. — О нем рассказывают такое, от чего кровь стынет в жилах. Сейчас он правая рука барона и большой друг инквизитора Гостеля. Они предложили ему не только деньги, чтобы он поддержал их в войне против замков Круга, но и пообещали в награду саму крепость Гульфа.

Вальдигор Ростволь одолел своего соперника с такой легкостью, будто против него вышел не человек, а соломенное пугало, а потом проехал по полю, хвастаясь своей победой и гербом. Солдаты восторженно улюлюкали, рыцари приветствовали его взмахами клинков, дамы мило улыбались, а барон одобрительно кивал со своего помоста. Сальетти тем временем ерзал под доспехами, будто его грозила вот-вот одолеть падучая болезнь, от которой так страдал Кенсе, служка аббатства Бринкдум.

— Сколько еще схваток до нашего выхода? — спросил он в тот миг, когда трубы вызвали следующих бойцов.

— Еще две — и ты сможешь наконец сразиться. Твой соперник вон тот рыцарь, который скрывает свое лицо под шлемом.

— Он же тебя вчера чуть не затоптал, верно? Значит, я отомщу за это оскорбление первым же ударом своего копья, — рассмеялся Сальетти, не сводя глаз с красавицы, тихо сидевшей рядом с бароном, в шаге от инквизитора Гостеля, который смотрел на нее с откровенной ненавистью.

Еще до того, как их вызвали герольды. Сальетти вскочил на коня, украшенного попоной с попеременно чередующимися изображениями солнца на фоне голубого неба и луны — на черном. Затем он надел шлем, тоже украшенный солнцем и пучком золотых перьев, а когда попросил своего оруженосца подать ему копье, Гримпоу ощутил гордость — надо же, мальчик из деревни Оберальт прислуживает такому блестящему рыцарю.

Гримпоу взял коня под уздцы и повел к воротам. Герольды возгласили имя герцога де Эсталья, и Сальетти поглядел на помост, пытаясь угадать по лицу Вейнель, знаком ли ей этот титул. Но девушка сидела в прежней позе, безразлично глядя перед собой. Взревели трубы, и Сальетти с неизвестным рыцарем заняли позиции напротив друг друга. Оба по сигналу послали коней вперед и с опущенными забралами помчались один на другого. Копья вонзились в щиты с оглушительным грохотом, в воздух взмыли щепки, но никто из соперников не выпал из седла. Зрители завопили, подбадривая рыцарей. Гримпоу вручил Сальетти новое копье, и тут герцог заметил, что лицо Вейнель порозовело, а глаза девушки впились в изображение солнца и луны на его щите, словно она поняла их значение и в них увидела свою последнюю надежду на спасение. Сальетти натянул поводья так, что конь забил копытами в воздухе, и вновь поскакал на противника: неизвестный рыцарь получил такой удар копьем по голове, что повалился ничком. Гримпоу начал радостно подпрыгивать, Гишваль с воодушевлением закричал, а дочь Гуриельфа Лабокса почувствовала, как силы возвращаются к ней, когда победитель приблизился к помосту, поднял забрало и попросил ее украсить острие его копья своей вуалью.

Рыцарь, потерпевший поражение, продолжал лежать на земле, и ни один оруженосец не пришел ему на помощь. Гримпоу побежал поднять ему забрало, пока он не задохнулся. Юноша сдернул шлем — и увидел Побе де Ланфорга, того самого послушника, сбежавшего из аббатства.

— Ты ранен? — спросил Гримпоу.

Побе де Ланфорг смотрел бессмысленным взором, а в следующий миг потерял сознание на руках у Гримпоу.

Сальетти принял участие еще в одной схватке во второй половине дня, в которой тоже одержал победу, несмотря на то что чуть не свалился с коня: тот споткнулся в то самое мгновение, когда копья вонзились в щиты. Но ему удалось удержаться в седле, чем он обеспечил себе участие в состязаниях следующего дня, когда будет определен единственный победитель турнира.

Королева турнира

После дневных соревнований в оружейном зале замка устроили пир. Барон де Вокко, явно довольный тем, что рядом с ним сидит красавица Вейнель, оживленно беседовал с Вальдигором Ростволем и Бульваром Гостелем о турнире и о подготовке к войне, а Сальетти тем временем прохаживался вокруг барона, ожидая возможности поговорить с дочерью Гуриельфа Лабокса и сказать ей, что совсем скоро они освободят ее из плена.