Гримстоун (ЛП)

Один из его друзей сильно пинает меня в спину, а другой хватает меня за руки. Я кричу и бью изо всех сил, но им требуется около двух секунд, чтобы усмирить меня. Я не смогла бы отбиться от одного из этих парней, не говоря уже о всех троих.

— Ты пожалеешь об этом, грязная гребаная пизда, — рычит самый крупный.

Даже когда он захлебывается собственной кровью, я узнаю его голос, а это значит, что у меня тоже есть неплохое представление о том, кто его приятели.

Он хватает меня за колени, разводит их в стороны, разрывая мои алые леггинсы. Нужно, чтобы мужчина по-настоящему обрушил на тебя свою силу, чтобы понять, насколько он сильнее — даже если он тяжело дышит, потому что не в лучшей форме.

Его приятели так сильно дергают меня за руки, что кажется, они вот-вот выскочат из суставов.

Толстые, цепкие пальцы ощупывают мое тело, оставляя синяки везде, к чему он прикасается, в то время как его вес вдавливает меня в грязь. Он возится со своей пряжкой, этим отвратительным ковбойским ремнем, который я слишком хорошо узнаю…

Я не могу остановить его. Не могу даже замедлить его.

Все, что я могу сделать, это сказать:

— Я полагаю, вы пытались предупредить меня... не так ли, шериф?

Он замирает, срывая с меня нижнее белье.

— Как она… — бормочет один из его друзей.

— Заткнись, — рычит шериф Шейн. — Это не имеет значения, она отсюда не уйдет.

Его мясистая рука сжимается на моем горле.

Чертовски блестяще, Реми. Когда ты научишься держать рот на замке?

Я думаю, прямо сейчас…

Он сжимает меня так, что у меня слезятся глаза, а деревья кружатся, как карусель. Светящиеся в темноте маски мистера Боунса кружатся вокруг меня, ухмыляясь, гогоча... Только теперь их, кажется, четверо, один низко пригнулся и наблюдает из кустов…

Я не могу кричать, не могу визжать, не могу дышать... Карусель вращается все быстрее и быстрее…

— Возьми это, сука, — ворчит шериф, наконец вытаскивая свой член из штанов.

Он шлепается мне на бедро, влажный, как слизняк.

Затем происходит сразу несколько вещей.

Фигура в черном размахивает веткой, как бейсбольной клюшкой, и обрушивает ее на голову шерифа сбоку. Парень, держащий меня за правую руку, поворачивается, чтобы посмотреть, что, черт возьми, происходит, и я пользуюсь возможностью ударить его в челюсть. Я вроде как промахиваюсь с первым ударом, но второй попадает точно в цель, отправляя его кувыркаться назад.

Парень слева от меня наносит ответный удар сбоку по моему черепу. Перед моим взором вспыхивают звезды, и теперь я не уверена, сколько вокруг мистера Боунса, потому что у меня все двоится в глазах.

Хотя это был довольно хороший удар, это была очень плохая идея, потому что чумной доктор отбрасывает свою ветку в сторону и с ревом набрасывается на моего противника, опрокидывая его на спину и снова и снова ударяя его по лицу обоими кулаками.

Маска с клювом сползает, и я вижу часть лица Дейна, его выражение искажено яростью, когда он снова и снова бьет лежащего ничком мистера Боунса.

Ошеломленная, я переворачиваюсь, и меня рвет на корни дуба. У меня кружится голова, и я едва могу подняться на четвереньки.

Картинки скачут вокруг меня, как фосфоресцирующее пламя: Дейн колотит парня, который ударил меня, его кулаки в крови. Самый маленький мистер Боунс бросается вперед, чтобы напасть на шерифа, ударяет его пять или шесть раз в грудь, почти быстрее, чем я успеваю заметить, затем откатывается в сторону. Тот, кого я ударил ногой в челюсть, роется в кармане.

Меня снова тошнит. Проползаю еще несколько футов.

Один из мистеров Боунсов, шатаясь, поднимается, держа в руке что-то яркое и сверкающее.

— Дейн! — кричу я.

Дейн поворачивается и ловит нож, когда тот опускается, его лезвие впивается ему в предплечье. Он издает сдавленный вопль.

Я подобрала ветку Дейна, но она тяжелее бейсбольной биты. Когда я замахиваюсь ею на последнего мистера Боунса, я даже близко не подхожу — ветка рисует дугу в пустом воздухе, ее вес разворачивает меня, так что я падаю на задницу.

Парень смеется, а затем издает испуганный хрюкающий звук.

Он смотрит вниз. Его собственный нож вонзился ему в живот.

— Черт... — говорит он, падая на колени.

Руки поднимают меня, руки, которые совсем не похожи на те, что рвали и дергали меня раньше.

Эти руки теплые и осторожные... Они поднимают меня, пока я не оказываюсь в объятиях Дейна, прижавшись щекой к его груди. Я вдыхаю его запах, который пахнет всем безопасным, всем, что мне нужно прямо сейчас, чтобы унять беспомощную дрожь в ногах.

— Ты в порядке? — он полностью снимает маску, чтобы я могла увидеть беспокойство на его лице. Я уже слышала это, ясно как божий день, в его голосе.

— Ты спас меня, — я смотрю на него, потрясенная и немного благоговейная.

Никто никогда раньше не спасал меня.

Мне всегда приходилось спасать себя самой.

— Эти ублюдки, — с горечью говорит Дейн. — Неудивительно, что они никогда не ловили людей за этим занятием.