Гримус

Что-то приговаривая себе под нос, Виргилий Джонс бродил по узкому высокогорному плато. Время от времени останавливаясь, он зажмуривался до того плотно, что из уголков глаз начинали сочиться слезы, и некоторое время стоял так в напряженном ожидании. Потом открывал глаза, тряс головой и снова шел выбирать новое место. Найти Врата ему никак не удавалось.

– Неужели он мог подумать, что я не пыталась их найти? – насмешливо проговорила Лив. – Неужели он мог подумать, что я все это время торчала здесь просто так? У меня не меньше причин ненавидеть Гримуса, чем у него. Он что же, считает Гримуса глупее себя, дурень?

Наигранное спокойствие уже ушло из ее голоса, теперь в нем отчетливо была слышна устрашающая дрожь страсти. В голосе Лив было столько яда, что позавидовала бы змея.

– Послушай, Взлетающий Орел, – обратилась она к пришедшему. – Этот Виргилий Джонс, мой бывший муж и твой теперешний проводник, одинаково бездарен и в том и в другом качестве – думаю, ты уже понял это? Посмотреть на него, и сразу видно такого же слепо одержимого человека, как и остальные обитатели К. Что он там делает, на поляне? Гоняется за тенью. Заходи в дом, Виргилий! – позвала она. – Может, Гримус спрятал твои Врата здесь. Заходи и поищи их в доме.

Продолжая метаться по поляне с места на место, тут и там крепко зажмуривая глаза, Виргилий Джонс сделал вид, что не слышит. Он явно был настроен непреклонно, увлечен и, может быть, в самом деле не слышал окрика Лив.

– Пора тебе узнать все о Виргилие Джонсе, – обратилась тогда Лив к Взлетающему Орлу. – Ты это заслужил. Сейчас ты узнаешь, какого дурака свалял, поверив ему.

Они постояли немного у дверей черного дома, молча глядя на снующего взад-вперед Виргилия, который силился перескочить разрыв между желаемым и действительным – переполненная ненависти Лив и бледный Взлетающий Орел, отмеченный шрамом. Их жизни разделяли огромные пропасти, Взлетающий Орел почти физически ощущал их протяженность и бездонность. Но именно эти провалы, а также слабость, слепота, тщета и ненависть соединяли их, поневоле связывали накрепко.

Лив резко повернулась и ушла в дом. Помедлив мгновение, Взлетающий Орел вошел следом, оставив усталого Виргилия Джонса, беспомощного и несчастного, бродить, разговаривая с самим собой, снаружи. День клонился к закату, темнело.

Мидия, спрятавшись за крайними деревьями на опушке, тихо плакала, сочувствуя их беде.