Гринвуд

Но следующий день прошел спокойно, а за ним еще один, а потом еще один. Прошла неделя, и ребята успокоились. Кроме того близился день рождения Лиама и ребята все чаще стали пересчитывать припасенные на крайний случай фунты. На свой семнадцатый день рождения Лиам Гринвуд намеревался стать мужчиной. Расценок он, конечно, не знал, но догадывался, что заведение не из простых, поэтому как минимум полфунта, если не все два. — Бешенные деньги, но оно того стоит, — решил для себя Лиам.

Глава 19

Восемнадцатого октября, в день рождения Лиама, ночь вышла на удивление темной. Как раз то, что надо. Веревка заранее была выкрашена в черный цвет и становилась совершенно незаметной на фоне темного камня общежития. Переодевшись из опостылевших мундиров в обычную одежду, ребята спустились по ней на улицу через полчаса после отбоя. Они быстро прошмыгнули через парк, к превеликому удовольствию Лиама не увидев ни одного фэйри. Через высокий каменный забор им помог перебраться старый, раскидистый клен. С обратной стороны, подальше, камни образовывали вполне приличные ступеньки, так что с дорогой обратно проблем не будет.

Лиам был весь в предвкушении, его била крупная дрожь, как хорошего рысака на старте, а вот Джон был подозрительно спокоен. Впрочем, это была не первая вылазка и волноваться пока было рано. Сразу за парковым забором начинался пригород. Небольшие, но довольно уютные домики с участком грядок позади и цветами перед забором. Раньше в пригороде жило в основном рабочее джентри и богатые простолюдины, сейчас же пригород полностью заняли простолюдины.

После революции мало кто удосуживался заниматься стройкой. А когда поветрия выкосили большую часть оставшихся в живых — и подавно. Прекрасных домов и так хватало. Поэтому народ больше ломал и сносил соседские, чтобы расширить свои владения. А вот города пострадали еще больше, но сначала временное правительство, а после лично канцлер постановили восстановить их. Часть зданий, которые держались в основном магией, пришлось-таки снести, но большинство было восстановлено. И пока селяне хватали земли, которые были не в состоянии обработать, все зеваки и лентяи лезли в города. Чище от этого они не стали, зато население их осталось почти таким же, как и прежде.

Лиаму и Волчонку понадобилось полтора часа, чтобы добраться до паба «Три лисы». И хотя на улице была глухая ночь, в полуподвальном помещении мерцало полдюжины керосиновых ламп. Но больше всего поражало то, что для столь позднего часа, публика здесь собралась довольно приличная. Никто не буянил, хотя смеялись много, никто не лежал мертвецки пьяным в собственной блевотине, хоть пили здесь не мало. Все старенькие столы и лавки были протерты и отполированы до блеска, а девушки с подносами носили чистые белые передники. Пара посетителей была в дорогих сюртуках и они спокойно соседствовали с парнями в латаных куртках.

На Лиама и Джона мимолетом уставилось несколько пар любопытных глаз, но надолго они не задержались. Похоже, здесь народ не любил влезать в чужие дела. Наверное, причиной тому был бармен, в руках которого большая пивная кружка выглядела, как чашечка для чая. А еще его глаза были посажено довольно глубоко и в сочетании с кустистыми бровями да приглушенным светом ламп казались двумя темными провалами. Выглядело довольно зловеще и посетители предпочитали рассесться за столы, а не занимать барную стойку. Но Лиам с Джоном не собирались задерживаться там долго, поэтому, уселись на высокие стулья. Бармен как ни в чем не бывало, продолжал протирать оловянную кружку, не обращая на посетителей внимания.

— Нам бы джину с вишенкой, — тихонько попросил Лиам.

— Жди, — буркнул бармен и сделал такое лицо, будто его оторвали от любимого занятия. Он поставил кружку под стойку и отыскал взглядом девушку с подносом. Она прибежала, едва заметила взгляд шефа. — Проводи наверх.

— Так-так-так… — громко и злорадно прозвучало за спинами ребят. От такого вопиющего нарушения местного этикета все посетители разом уставились на вошедшего. Все, кроме Джона и Лиама. Они давно знали и этот противный голос и эту многообещающую фразочку. — Как говорят, на воре и шапка горит. Только вы двое и не повернулись. Лиам Гринвуд и Джон Вулфи, наконец-то вы дали мне повод. — Понимая, что попались, Лиам с Джоном медленно повернулись.

— А что здесь делаете вы, сер? — не поднимаясь со стула, спросил Лиам.

— Встать! — заорал Лерой, краснея, как его стрелковый мундир. Ребята обреченно переглянулись и нехотя слезли со стульев. — Разве я разрешал тебе говорить, мразь? — Лерой подошел к Лиаму вплотную, стараясь как прежде посмотреть на него сверху, но с удивлением заметил, что теперь они одного роста, и резко переключился на менее рослого Волчонка. — Марш на выход, ублюдки!

— Это «Три лисы», сер, — тихим, раскатистым басом произнес бармен. Его слова послужили посетителям сигналом, вернуться к своим разговорам, а он вновь взялся невозмутимо протирать большую оловянную кружку. — Мои посетители могут оставаться здесь столько, сколько пожелают они сами.