Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника

Эта просьба ставила князя Давида в крайне фальшивое положение. Как мы видели, задавшись мыслию освободить княжну во что бы то ни стало, он нарочно хотел уехать из замка, чтобы иметь руки развязанными, но у него и в помыслах не было ехать на Вильню. Между тем, отправляясь на Смоленск, т. е. на родину, ему другого пути не было, как через границу великого князя литовского.

Хитрить и лгать было рискованно, это могло только возбудить сомнения, а князю Давиду опаснее всего было подать малейший повод к опасениям! Нечего делать, нужно было ехать на Вильню. Да это было и к лучшему. Когда, простившись с князем Вингалой и его племянником, Давид Глебович сел на коня и по опускному мосту выехал из замка, он просто ахнул от удивления. Вокруг всего Эйрагольского замка кочевало в палатках и наскоро сделанных шалашах несколько тысяч народа, сошедшегося посмотреть на невиданное зрелище.

Князь тут же, с первого взгляда понял, что нет никакой возможности не только отбить, но даже просто увидать хоть издали свою невесту среди этой многочисленной толпы, пришедшей, очевидно, для того, чтобы сопровождать торжественный поезд вайделоток.

Как человек крайне энергичный и решительный, он сразу переменил план атаки. Он поедет теперь к Витовту передать ему слова и грамоту князя Вингалы и затем выпросится у великого князя на охоту в заповедных пущах. Лесами и болотами он проберется в Полунгу, подкупит золотом новгородского или свейского /шведского/ корабельщика и выкрадет свою Скирмунду из самого храма Прауримы. Ему раньше этого довелось быть в Полунге, и он помнил очень хорошо, что вайделотки пользовались относительной свободой, что они даже порой катались на лодках по взморью. Во всяком случае — этот план был исполнимее нападения с десятью товарищами на многотысячную толпу.

В море быстрота корабля спасала от преследования, а здесь! Князь даже не делал сравнения и шибко погнал коня по виленской дороге.

Глава XVI. Поезд вайделотки

С утра для назначенного дня отъезда громадная толпа придворных, бояр, соседних владетелей, криве, вайделотов и сигонт собралась во дворе и в приёмных покоях Эйрагольского замка. Все были одеты в белые костюмы, и только на одних вайделотах и криве этот цвет был перемешан с зелёным.

Наконец приехал и сам криве-кривейто и медленно пошёл на крыльцо. Все пали ниц перед этим олицетворением высшей духовной власти.

Криве-кривейто поднял свой жезл, украшенный наверху тройной кривулей, и как бы благословил им народ.

— О литвины, излюбленные дети Перкунаса, да будет над вами его благодать! — заговорил он торжественно. — Дети мои, сейчас вы будете присутствовать при величайшем торжестве, которое редко даётся в удел смертным. Сейчас дочь земного властителя покинет дом своего отца, чтобы идти в жилище великой богини Прауримы. Она посвящает себя, как вайделотка, на служение богам нашим. Она будет перед великим Зничем молиться о нашей литовской земле. Да благословит её сам великий громовержец Перкунас, да не гаснет огонь в руках её, да не исчезнет память о ней из рода в род!

Он кончил. Громадная толпа народа заколыхалась. На пороге, покрытая непроницаемым белым покрывалом, появилась Скирмунда. Её вёл под руки отец. Он был сам бледнее смерти, и только глаза его бросали молнии.

— О, великий служитель громовержца Перкунаса! — обратился он к криве-кривейто, — вот дочь моя Скирмунда, она вольной волею пошла на служение великой богине Прауриме. Сдаю её на твои руки и отныне прекращается моя власть над нею. Прощай, Скирмунда, пусть хранят тебя боги!

Скирмунда покорно склонила голову, и отец запечатлел последний поцелуй на её лбу. Отныне ни один смертный уже не дерзал прикоснуться к ней.

Криве-кривейто взял её руку из рук отца и привёл её в круг вайделоток, стоявших на крыльце. Те окружили её и запели гимн Прауримы. Вайделоты затрубили в трубы и ударили в бубны. Криве-кривейто поднял свою кривулю, шествие тронулось.

Два дня, шаг за шагом, подвигалась эта процессия; наконец, к вечеру третьего дня поезд подошёл к довольно широкой речке, быстро катящей свои волны в высоких и мало доступных берегах.

Вингала предложил остановиться на ночь по эту сторону и, по обыкновению, укрепить лагерь и выставить стражу. Криве-кривейто настаивал переправиться на пароме и лодках на ту сторону, так как противоположный берег был гораздо выше и представлял более здоровый ночлег.

Начали переправляться. Едва только первые группы вайделотов успели переправиться на пароме и следующим рейсом были перевезены на тот берег вайделотки и их повозки, как вдруг с того берега донеслись дикие крики отчаянья. Вингала, бывший ещё на этом берегу, вздрогнул и бросился к лодке.

По ту сторону происходило что-то ужасное. Человек десять латников, в шлемах с опущенными забралами, прорубались сквозь толпу вайделотов, старавшихся защитить повозки вайделоток. Несколько десятков вершников и лучников поражали литвин стрелами.