Гризли

Мали думал было устроиться на ночлег в одном из храмов, но молодежи хотелось поскорей посмотреть на волшебный царский дворец, и старику пришлось уступить.

– Ну что ж, пойдемте, – согласился он, – я и сам не прочь убедиться, так ли великолепны чертоги царей Амбы, как о том рассказывают.

Дворец, как сказано, был расположен на возвышенности. К нему вела пробитая в горе дорога, через некоторые промежутки попадались ворота с толстыми железными дверями; ворота были все открыты, и нашим путникам ничто не мешало продвигаться вперед. Уже завиднелась массивная арка главных входных ворот, как вдруг Миана вскричал:

– Глядите, глядите, там кто-то есть!

И правда, множество голов показалось вдруг на крыше, над зубцами. Среди обитателей дворца царило, по-видимому, большое смятение, они сновали взад и вперед, собирались группами, тревожно перебегали с места на место и вскоре наводнили все балконы, террасы и окна.

Испуганные путешественники бросились бежать. Вдруг раздалось протяжное «гу-гу», тотчас же подхваченное тысячью сиплых голосов. Откликнулся и Гануман, сидевший у хозяина на плече.

– Лангуры! – вскричал Миана. – А я невесть что вообразил.

– Должно быть, в пустом дворце действительно поселились обезьяны, – заметил Мали. – Идти туда все же рискованно.

– Разве эти обезьяны опасны? – спросил Андре.

– Лангуры смирные и безобидные существа, но когда их соберется много, они становятся опасными. Вам, без сомнения, известно, что лангуры живут всегда стадами и беспрекословно повинуются своему вожаку. Когда они проживут долго на одном месте и им станет трудно добывать себе пропитание, они перекочевывают в новые места и прогоняют оттуда более слабого противника. И эти обезьяны, вероятно, поселились во дворце после того, как из него ушли люди, – лангуры любят селиться в покинутых жилищах, а тут вдобавок и плодов всяких видимо-невидимо. Делать нечего, придется отказаться от осмотра дворца – обезьяны вряд ли нас пустят.

– Какая досада! – сказал Андре. – Мне так хотелось побывать во дворце.

– А вот что я придумал, – вдруг осенило Миана. – Хоть дрессировщик я и опытный, а все же не берусь скоро приручить всех этих лангуров, зато Гануман понимает меня с полуслова, вы сами сегодня утром в этом убедились. Так вот я и пошлю его к лангурам, он объяснит им, что мы хорошие люди и не собираемся причинить им зла, – они нас и пустят.

– Придумать-то ты хорошо придумал, да только сильно сомневаюсь, что случится так, как ты говоришь, – возразил Мали.

– Не знаю, как он поведет речь со своими сородичами, – обиделся за своего друга Миана, – но уверен, что они поймут его.

– Ну, попробуй. Посмотрим, что выйдет из твоей затеи, – сказал старик.

Миана посадил против себя обезьяну и, глядя ей в глаза, стал что-то нашептывать. Затем, выпрямившись, показал рукой на Мали и Андре, на восседавших на стене лангуров и, хлопнув в ладоши, скомандовал: «Ступай!»

Гануман постоял с полминуты, глянул умными, добрыми глазами на Мали и Андре, как бы укоряя их в недоверии, и со всех ног пустился во дворец. Соскочили со стен и окон обезьяны, встретили посланца у ворот, стали оживленно что-то толковать на своем непонятном языке, потом вместе с Гануманом скрылись в воротах.

Прошло несколько минут. Миана стал было уже беспокоиться, не случилось ли чего с его любимцем, как вдруг послышался шум, и обезьяны появились снова; с ними был и Гануман. В сопровождении двух самых больших обезьян Гануман направился к своим господам. Робкие животные, пройдя полдороги, остановились; Гануман же продолжал путь и, добежав до Миана, ловко перекувырнулся несколько раз.

– Нам можно войти! – не задумываясь истолковал этот прыжок по-своему Миана.

Мали усмехнулся:

– Если так, идем. Но повторяю, будьте осторожны!

Путники направились ко дворцу, Гануман бежал впереди. Обезьяны робко сторонились, но ни малейшей враждебности не выказывали. Твердым шагом прошли приятели ворота и очутились в большом просторном дворе, на который с трех сторон выходили фасады зданий красивой, своеобразной архитектуры, а с четвертой – великолепная мраморная терраса. К террасе примыкал огромный зал с высоким золотым сводом, поддерживаемый чуть не сотней яшмовых колонн. Поразили путников и монументальные, выложенные мозаикой ворота – венец строительного искусства индусов.

На крыше невысокого павильона сидела старая-престарая обезьяна. Мали признал в ней вождя, почтительно поклонился и сказал:

– Привет тебе, божественный потомок бессмертного союзника Рамы! Мы осмелились проникнуть в твои владения, но, поверь, не с дерзким умыслом овладеть сокровищами, хранителем которых поставил тебя сам Шива. Молодежи моей очень хотелось поглядеть на замок и его чудеса. Дозволь им войти и провести ночь под твоим высоким покровительством.