Гризли в белых носочках

Кто здесь жил? Что случилось с этим человеком? Кому принадлежал кабинет? Почему так много резиновых трубок, часть из которых в нерабочем состоянии, дыры в них видны невооруженным глазом?

– Ну ваще, кулетоскоп охренеть, – бормотал Гриша, встав на колени у отверстия. – На евонном плане не все указано. Кудысь энта синяя идет? К зеленой?

Борис потрогал мужика за плечо.

– Гриша!

– Ась? – отозвался тот. – Не мешайте! Оченно интересная ломоголовка, покруче танчиков!

– Гриша, вы же видите, откуда вода течет?

– Ну? – нахмурился мастер. – И че?

– Замотайте шланги, с удовольствием вам заплатим за работу.

Я увидел календарь на столе и воскликнул:

– Десятое марта тысяча девятьсот тридцать восьмого года! Брошенная куртка! На столе – раскрытая книга! Стакан на столике! Возможно, хозяина внезапно арестовали! Кто заложил вход в его кабинет? Зачем? Почему?

– Эй, ты всерьез это сказал? – нахмурился Гриша, глядя на Бориса. – Замотать шланги? Они старинные, их только менять. Пущу в дело обмоталку – ее прорвет, вода под фундамент уйдет, дом упадет. Пока все как положено не исправлю, не уйду!

– Хорошо, – кивнул батлер, – мы вас поняли. Работайте, сколько надо. Но уже девять вечера.

– Дык спать не хочется, – улыбнулся Гриша. – Дитев нет, женой не обзавелся. Один, как кенгуру на Красной площади.

– Хозяевам отдохнуть надо, – сказала Анна.

– Ну, типа, не дотумкал, – смутился Гриша, – звиняйте! Меня-то в сон не тянет, а у вас глазья как у монголов стали. Пойду от вас! Завтрева появлюся. Непременно. Попозже. Чтоб вам выспаться без будильника. А то как заверещит, аж в животе холодно делается.

– Спасибо, ждем вас, – улыбнулся Борис.

– Хорошо, когда тебя кто-то ждет, – вздохнул Григорий. – Уж прости, мужик, любопытно, аж страсть – чего с тобой случилось? Почему ты похож на кота, который из-под трамвая выполз?

– Бандитская пуля, – усмехнулся батлер.

– Ежкин кот, кол ему в спину! – ахнул Григорий. – Во придурки, как их земля носит? В живого, приличного человека пулять! Народ совсем обнаглел! Ваще берегов не видят!

– Гриша, – остановил поток негодования мастера Боря, – простите, глупо пошутил. Упал неудачно, скоро гипс снимут.

– И все равно жаль тебя, – покачал головой Григорий. – Струмент можно оставить?

– Конечно, – разрешил я, – инструменты никто не тронет.

Когда все удалились, я, оглядываясь, словно тать[1], в ночи прокрался в лабораторию, начал осматривать полки и пришел в полный восторг. Похоже, библиотеку подбирал человек, с которым мы легко нашли бы общий язык. Решив с завтрашнего дня начать составлять каталог, я взял труд «Психология судьбы» и унес его в свою спальню.

Название заинтриговало, автор, профессор Московского государственного университета, написал это произведение в середине девятнадцатого века. Кое-кто полагает, что термин «психология» возник только в середине двадцатого столетия. О нет! В тысяча пятьсот девяностом году немецкий философ Рудольф Гоклениус впервые использовал его для обозначения науки о душе.

Держа том в объятиях, я вернулся в спальню. Хотел принять душ, потом сесть в кресло, налить в фужер малую толику коньяка и насладиться текстом вкупе с напитком. Но когда я вышел в коридор, до моего слуха донеслись стоны Демы.

Я выглянул в прихожую, увидел, что псинка стоит у входной двери, царапает ее лапой, скулит, и весьма удивился.

– Дорогая, что случилось?

Собака занервничала еще сильнее. Я решил выглянуть на лестничную клетку, но в тот момент, когда приоткрыл дверь, Дема выскользнула на лестницу и помчалась вниз по ступенькам. Я схватил куртку и медленно пошагал за ней.

– Дорогая, остановись! Дверь во двор мы уже заперли. Подожди меня.

Домом, где я живу, вероятно, раньше, до большевистской революции, владела семья буржуев, как тогда именовали обеспеченных людей. Их расстреляли или отправили в лагеря, а из их владений сделали жилой дом для нескольких семей. На каждом этаже здесь по одной квартире, но сейчас заняты только две. В одной – мы с Борисом, в другой – Олег с мамой Ирэн Львовной. Остальные три хозяина давно за рубежом. Год назад один из соседей захотел избавиться от своих московских владений. Их купил Олег и сказал мне:

– Люблю нашу улицу, дом, не хочу, чтобы в нем поселились хамы, пьяницы и скандалисты. Две квартиры – мои, одна – твоя. Надо предложить остальным владельцам продать мне свои хоромы, а потом подумаем, что с ними делать.

И вы, конечно, помните, что в свое время я неожиданно обзавелся парой апартаментов, которые расположены через дорогу. Сначала я сделал из одного жилья офис, а в другом мы с Борей поселились. Но потом я с запозданием понял, что частный детектив зависим от клиентов. Если они есть, то в кошельке заводятся деньги. Если нет, то кушать нечего.

Справедливости ради отмечу, что ситуации «кушать нечего» у меня пока не возникало. Я холост, не обременен ни супругой, ни детьми. Слава Богу, нет тестя и тещи. Из родственников в наличии лишь маменька, обожательница затевать суаре и другие разные светские забавы.