Гробница древних

Его терпение заканчивалось. Он редко терял самообладание, потому что большинство вещей в жизни, даже невзгоды, казались ему забавными. Я видел, как он смеялся над самыми низкими оскорблениями, над самой острой критикой, над неудачами, ошибками и так далее. Но сейчас по его щекам пополз багровый румянец, а в глазах вспыхнули серебряные сполохи. Его гнев был таким всепоглощающим, что обычное обаяние, которым он пользовался, чтобы скрыть свою истинную природу, дрогнуло, а его ноги искривились и повернулись ступнями назад. Я потянулся к щенку и забрал его у Генри, испугавшись, что в приступе ярости он задавит беднягу насмерть.

– Ты же не хочешь заставить меня просить, – мягко и отчасти печально добавил Генри шепотом. – Я знаю, что ты этого не хочешь.

Он подозвал Ару, и та повернулась к нему, протянув тяжелую вышитую суму, в которой хранился Черный Эльбион. Крылья демона затрепетали, но он продолжал снова и снова что-то бессвязно бормотать об опасности соленого озера.

– Белый песок в моих ранах, белый песок в моих ранах, белый песок…

– Может, дадим ему еще немного времени? – предложил я, глядя, как Генри вынимает черный фолиант и нежно проводит рукой по символу на обложке. – Или, может, нам следует прислушаться к его предостережениям? – Меня вполне устраивают собственные пальцы на их обычном месте.

– Не хотелось бы соглашаться с Надмирцем, – прошептала Ара, – но посмотри, что мы имеем. Я советовала тебе не копаться в тайнах вокруг этих книг. Смотри, к чему они привели эту жалкую тварь.

– Твое мнение принято к сведению и отвергнуто, – нахмурившись, ответил Генри. Он взял книгу в одну руку и открыл ее. Мне показалось, что выбор страницы был случайным, но я слишком хорошо знал Генри. Его пальцы скользили по строкам текста, по словам, которые я не мог и никогда не смог бы расшифровать. Этот язык не был предназначен для меня. Я прижимал щенка к груди, стараясь успокоить. Тот испуганно ерзал и скулил.

– Я подчиняю тебя, – заявил Генри, протягивая другую руку к демону. Его пальцы не дрожали, рука была напряжена, глаза вдруг стали полностью черными. – Непокорный, упрямый раб, отныне я подчиняю тебя – ты откроешь мне свою истинную суть, ты будешь служить мне проводником.