Гробница древних

– Я буду скучать по этому месту, но я устал. Я устал от этой борьбы, от этой войны. Я устал от Генри. Он думает, что, уничтожив нас, он отомстит, но это не так.

Я выжидала, бросив на Кхента мрачный взгляд, предупреждающий, чтобы он помалкивал.

– Когда меня не станет, винить больше будет некого, – добавил Дальтон, обращаясь скорее к себе, чем к нам. – Ну что, как тебе такое объяснение? Ах да, мне тоже известен вкус того, что принято называть сладкой местью. Он в высшей степени мимолетен и исчезает вместе с объектом, который вызвал его к жизни.

С этими словами он пересек заросший травой пустырь и направился к развалинам замка. Порывы ветра развевали полы его одежды. Я последовала за ним, но Кхент неуверенно замер, и мне пришлось его подтолкнуть.

– Ни один человек, охваченный меланхолией, не способен на предательство. Пойдем, – прошептала я. – Ему не нужно было приносить книгу. Ему вообще незачем было возвращаться из Судилища.

Мы молчаливой процессией двинулись к развалинам и вошли через дверь в прохладную тень за ней – пространство, напоминавшее внутренний дворик, но без ограничивающих его стен. Мать села на обломок стены, задумчиво уставившись на фасад замка. Я давно выучила наизусть свиток, который дал Морнингсайд, и знала, что делать дальше. Сомнение вызывал только вопрос, говорить Дальтону о намеренном обмане – или ошибке – его друга или промолчать.

Встань в самом центре дверного проема, сделай двадцать шагов, затем обернись и произнеси слова.

Таковы были инструкции в дневнике, и я это исполнила, затаив дыхание. С каждым шагом сердце колотилось все быстрее. Кхент неподвижно замер в стороне, настороженно наблюдая за моими действиями. Его фиолетовые глаза следили за мной так пристально, что я почти физически ощущала на щеке давление его взгляда. Дальтон, наоборот, выглядел расслабленным. Или, может, он просто смирился, что позволяло ему просто отдыхать, небрежно сунув руки в карманы.

Пройдя двадцать шагов, я остановилась и обернулась к двери. Хотя я знала, что может произойти дальше, это напоминало прыжок со скалы: надеешься, что внизу будет вода, одновременно понимая, что там может оказаться и камень. Дальтон бесшумно приблизился, снял с плеч дорожный мешок и вручил мне. Он оказался невероятно тяжелым. Брезентовый верх откинулся, открыв ослепительно-белую книгу внутри.

– Не прикасайся к ней, – мягко предупредил он, – обожжешься.

– У меня есть некоторый опыт, – успокоила его я. – Я собираюсь начать.

Он кивнул.

– Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? Еще не поздно, – добавила я.

– Тебе нужно избавиться от отца, а Генри – от меня. Думаю, все это взаимосвязано. Вот увидишь.

Я пока не видела связи, но решила ему довериться. Надев мешок на плечо, я сделала последний вдох, говоря себе, что готова встретить испытания. Я убеждала себя, что смогу сделать то, что не удалось мистеру Морнингсайду.

– Я здесь по доброй воле.

Эффект был мгновенным. Опустилась ночь, небо осветилось тысячами сверкающих созвездий – тут были аллигаторы и змеи, бараны и пауки, олени и кролики. Появилась луна – круглый белый маяк, который казался таким близким, что его можно было коснуться рукой. Затем появился спуск – взрéзавший траву пандус с черным квадратом люка прямо под дверью замка. Все было именно так, как описывалось в дневнике. Вскоре после этого появилась Малатрисс. Она поднималась со скучающим видом человека, выполняющего рутинную работу. Казалось, она вышла, чтобы покормить кур или сходить в булочную за хлебом.

Дальтон не сумел в полной мере описать ни ее красоту, ни то, как незнакомые созвездия отражались в ее кошачьих глазах. Она изучающе всмотрелась в него и усмехнулась. Казалось, она случайно наткнулась на старого, давно потерянного друга. Но позвала ее я, и она обернулась ко мне. Мать и Кхент придвинулись ближе, словно пытаясь меня защитить.

– Я – Малатрисс, – произнесла она, слегка склонив голову. – Я Та…

– Кто Открывает Дверь, – перебила я. – Да, можешь это пропустить? Мы немного спешим.

Услышанное ее поразило, и, если честно, мне это понравилось.

Она снова широко улыбнулась, скрывая под улыбкой изумление.

– А ты нетерпелива, – произнесла она, облизывая зубы. – И пришла по доброй воле. А остальные? – уточнила она.

Я видела, как Кхент открыл было рот, чтобы ответить, но Мать шагнула вперед, отталкивая его в сторону. Ее улыбка походила на улыбку Малатрисс, хотя в ней было гораздо меньше презрения.

– Я готова.

Мой взгляд следил за ужасной белой змеей, которая медленно обвилась вокруг плеч Малатрисс. У нее была такая же зияющая пасть, как у пальцев Переплетчика.

Малатрисс закрыла глаза, улыбка исчезла с ее лица. На какое-то мгновение мне показалось, что мы сделали что-то не так. Мать на самом деле вовсе не была готова – или во мне недоставало доброй воли. Но вот привратница моргнула, фыркнула и удовлетворенно кивнула:

– Два жаждущих сердца. Два сердца, познавшие смерть.