Гробница тирана

– Исполнено! – объявил я. И тут же почувствовал, как часть моей силы влилась в поток ее жизненной энергии. – А теперь, любовь моя…

– Стоп, стоп! – Она рассыпала песок, вскочила на ноги и попятилась, словно я вдруг стал радиоактивен. – Я говорила гипотетически, красавчик! И не давала согласия…

– Что сделано, то сделано! – Я встал. – Желание нельзя забрать назад. Теперь ты должна выполнить свою часть уговора.

Ее взгляд испуганно заметался:

– Я… я не могу. Не стану!

Я рассмеялся, думая, что она просто нервничает, и распахнул объятия:

– Не бойся.

– Естественно, я боюсь! – Она снова попятилась. – С твоими возлюбленными всегда случается что-нибудь ужасное! Я просто хотела быть твоей Сивиллой, а ты все усложнил!

Улыбка сползла с моего лица. Происходящее остудило мой пыл, и я почувствовал, как внутри меня поднимается буря.

– Не зли меня, Сивилла. Я предлагаю тебе всю Вселенную. Я подарил тебе почти вечную жизнь. Ты должна заплатить за это.

– Заплатить?! – Она сжала кулаки. – Ты что, считаешь это сделкой?

Я нахмурился. Все явно пошло не так, как я задумал.

– Я имел в виду… Конечно, я не…

– Что ж, владыка Аполлон, – прорычала она, – если это сделка, то я предпочитаю отсрочить платеж до тех пор, пока ты не выплатишь мне все, что пообещал. Ты сам сказал: почти вечная жизнь. Я буду жить до тех пор, пока не закончатся годы, числом равные песчинкам, так? Возвращайся ко мне, когда это время истечет. И, если твое желание не изменится, я буду твоей.

Я опустил руки. Внезапно я возненавидел в Сивилле все, что мне в ней нравилось: ее своенравие, отсутствие священного трепета передо мной и ее приводящая в бешенство недосягаемая красота. Особенно красота.

– Хорошо. – В моем голосе звучал холод, опасный для солнечного божества. – Хочешь обсудить условия контракта, написанные мелким шрифтом? Я обещал тебе жизнь, но не молодость. Ты проживешь эти столетия. И останешься моей Сивиллой. Я не могу забрать то, что было даровано. Но ты состаришься. Иссохнешь. Но не сможешь умереть.

– Лучше уж так! – дерзко ответила она, хотя ее голос дрожал от страха.

– Отлично! – рявкнул я.

– Отлично! – крикнула она в ответ.

Вокруг меня столбом вспыхнуло пламя, и я исчез, понимая, что действительно усложнил все до невозможности.

С течением веков Сивилла иссохла, как я и предрекал. Ее тело просуществовало дольше, чем тела простых смертных, но боль, которую я ей причинил, ее непрекращающаяся агония… Даже если бы я пожалел о своем поспешном проклятии, я не смог бы его отменить – как и она не смогла бы забрать назад свое желание. Наконец, на закате Римской империи, до меня дошли слухи, что тело Сивиллы рассыпалось, но она по-прежнему не может умереть. Ее слуги хранили ее жизненную силу – едва различимый шепот – в стеклянном сосуде.

Я полагал, что сосуд этот потом затерялся. Песчинки Сивиллы наконец иссякли. Но что, если я ошибся? Если она жива, то ее тихий шепот едва ли станет продвигать Аполлона в социальных сетях, заделавшись инфлюенсером[28].

Я заслужил ее ненависть. Теперь я это понимал.

Ах, Джейсон Грейс… Я обещал тебе помнить, что значит быть человеком. Но почему человеческий стыд причиняет такие муки?! Почему его нельзя отключить?!

Думая о Сивилле, я не мог не обратиться мыслями к еще одной девушке с проклятием – Рейне Авиле Рамирез-Ареллано.

Я был поражен, когда однажды вошел в тронный зал олимпийцев, как всегда со стильным опозданием, и обнаружил Венеру, которая рассматривала светящееся изображение девушки, парящее у нее над ладонью. Вид у богини был утомленный и встревоженный… такой я ее видел не часто.

– Кто это? – сдуру спросил я. – Она красавица.

Этого было достаточно, чтобы Венера сорвала свой гнев на мне. Она поведала мне судьбу Рейны: ни один полубог не сможет исцелить ее сердце. Но это НЕ означало, что я смогу решить ее проблемы. Совсем наоборот. Перед лицом всех богов Венера заявила мне, что я никчемен. Я приношу одни несчастья. Я разрушил все свои отношения и должен держать свою божественную физиономию подальше от Рейны, иначе Венера нашлет на меня еще больше любовных трагедий, чем я уже успел пережить.

У меня в ушах до сих пор звучит издевающийся хохот богов.

Если бы не тот случай, возможно, я никогда бы не узнал о существовании Рейны. И у меня совершенно точно не было на нее планов. Но нам всегда хочется иметь то, что нам недоступно. Когда Венера запретила мне даже думать о Рейне – я увлекся ею.

Почему Венера была так резка? И что за судьба у Рейны?

Теперь я, кажется, понимал. У Лестера Пападопулоса не было «божественной физиономии». Я не был ни смертным, ни богом, ни полубогом. Может, Венера откуда-то узнала, что со мной произойдет? Может, она показала мне Рейну и велела держаться от нее подальше, прекрасно понимая, что из-за этого я начну сходить по ней с ума?

Венера была хитроумной богиней. Она играла в сложные игры. Если судьба предначертала мне стать истинной любовью Рейны и избавить ее от проклятия, как Фрэнк избавил от проклятия Хейзел, допустит ли Венера, чтобы это случилось?