Гробницы пяти магов

— Гарольд участвует в седьмом, десятом и двенадцатом боях, — сказала нам Луиза. — А может, и еще в каких, если кого-то из рыцарей Фольдштейна выбьют из седла. Ну, если он сам того захочет.

— Это Монброн. — Карл хохотнул. — Он-то точно не откажется!

Ну да. Всего в боях от королевства имеют право участвовать пять рыцарей, не больше и не меньше. Если кто-то из них выбывает из соревнования, его место занимает другой боец. Собственно, у поединщиков и нет выбора — если команда пропускает более трех поединков, то она выбывает из числа участников джостры. Все просто и незамысловато. Аманда рассказывала мне, что ее отец как-то подряд провел четыре поединка, один за другим — их в команде осталось только двое, деваться было некуда, разве что сниматься с соревнования. И они все же выиграли турнир.

Верю. Глядя на короля Роя, верю сразу и безоговорочно. Этот может.

Трах! Копья рыцарей одновременно ударили друг в друга, один пошатнулся от удара, но удержался в седле, второй же буквально слетел с лошади и с громыханием упал на землю.

— Ох ты! — Карл потер подбородок. — Поди, отшиб все, что только можно.

Поверженный рыцарь еле-еле шевелил конечностями, лежа на спине, к нему спешно бежали оруженосцы.

— Хорошо, что вообще жив, — сказал я. — Нет, не по мне подобные развлечения. И это ведь еще относительно мирная забава, по сравнению с завтрашней групповой схваткой. Вот скажи мне, Карл, на кой ты ввязался в это дело?

— Не знаю, — пожал мощными плечами мой друг. — Как-то неудобно было отказываться, все-таки целый король предложил в этом участвовать.

— Но я-то отказался?

— И правильно сделал! — Аманда, которая вроде нас и не слушала, неожиданно влезла в наш разговор. — Нечего там тебе делать, с твоим ростом. Да и как мечник ты не так уж силен.

— Беспокоится, — расплылся в улыбке Фальк, кивая на девушку. — Волнуется. И что они в тебе находят, Эраст?

— Сам не знаю. — Я не без удовольствия наблюдал, как на щеках Аманды появляются красные пятна, говорящие о том, что она начинает злиться. — Как видно, что-то да находят.

Вот так, за разговорами, настало время первого поединка Гарольда.

Он появился на поле, как молодой бог, по крайней мере, нам так показалось. Его доспехи сверкали на солнце, плащ развевался, на щите не было герба, отчего присутствующие сразу зашушукали, а на доспех был повязан шарфик, который, несомненно, принадлежал Флоренс.

Ну да, точно ей — Гарольд приблизился к нашей трибуне и вздернул на дыбы коня, отсалютовав Флайт копьем. Правда, это поняла только она, все остальные решили, что так он приветствует короля-именинника.

— А чего герба на щите нет? — спросил у де Лакруа Карл. — Не успели нарисовать?

— Гарольд сражается не за своего короля, — пояснил тот. — Такова традиция. Когда рыцарь представляет на ристалище интересы чужого королевства, то у него на этот момент нет герба. И то, что наш друг числится в королевской гвардии отца Аманды, ничего не меняет.

Как все непросто.

Кони берут разбег, рыцари мчатся навстречу друг другу, столкновение, треск — и оба остаются в седлах.

Надо же. На самом деле с начала джостры такое случилось в первый раз, как правило, все заканчивается на первой же сшибке. Здесь сражаются только настоящие мастера турниров, это мне еще ночью объяснила Аманда, и она была совершенно права. Первая ошибка тут, как правило, становилась последней, и до рубки на мечах, когда все три копья сломаны, дело доходило редко. Может, на этом турнире и вовсе не дойдет.

Поединщики разъехались к стартовым позициям, подхватили новые копья, которые им услужливо подали оруженосцы, и снова встали на изготовку. Король взмахнул платком, подавая знак к началу второй сшибки, и рыцари пришпорили коней.

Бах! Уже привычный звук удара дерева о сталь, короткий вскрик — и Гарольд салютует рукой! Он выиграл этот поединок!

— Монброн! — заревел Карл, вставая на ноги и тоже задирая руки вверх. — Монброн и Вороний замок!

— А ну цыц! — Аманда дернула нашего не в меру эмоционального друга за штаны. — Про замок нечего орать!

— Пусть знают, — невозмутимо сказал ей Карл. — Сама же говорила — теперь это наш дом. Гарольд тоже там живет.

Монброн тем временем решил добить милашку Флоренс, он снова подъехал к трибуне, заставил лошадь выполнить некий трюк, вроде поклона, потрогал шарф, приложил руку, закованную в сталь, к груди и склонил голову.

Флоренс Флайт в этот момент была величественна, как королева.

— Дурак, — заметила Аманда. — При такой толпе свидетелей выказывать знаки внимания женщине — это все равно что просить ее руки у отца. Одно хорошо — Флайт еще малахольней, чем мой братец.

— Аманда, что ты за человек? — внезапно спросила у нее Луиза. — Вот в каждую кастрюлю тебе надо плюнуть, как наш дворецкий говорит. Гарольд победил, наша подруга счастлива — что еще тебе нужно? Почему бы просто за них не порадоваться?

— Это была только первая сшибка, посмотрим, что будет дальше, — проворчала Аманда, отчего-то злобно на меня зыркнув. — А радоваться иллюзиям — увольте, это не про меня.

И она замолчала, причем надолго.