Гробовщик

Над ними вспыхнул свет. Нет, солнце еще не взошло. С разлапистой пихтовой ветки свисал оранжевый абажур. Под ним загорелась лампочка. На надгробной плите стали ясными буквы.

— Зачем ты следишь за мной? Это смешно, папа.

— Гора не идет к Магомету… — Человек в шарфе не закончил пословицу, вытер рукавом пуловера выступившие слезы.

— Тебе, наверно, холодно? Весна еще толком не наступила. Ночи морозные…

— Мне уже тепло. Ты здорово вырос, Генка! И дети уже, наверно, есть?

— Ты ничего не знаешь?

— Откуда? Раньше мать приходила рассказывала, а теперь некому. Тебя ведь не дождешься!

— Вот пришел.

— Разве ко мне? — засомневался человек в пуловере. — Скорее, по делам. Ты всегда приходишь только по делам.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. На соседней аллее много твоих дружков похоронено. Ты хоронил их, но ко мне ни разу не наведался!

— Ты прямо как ребенок! Я тебе и при жизни не очень-то нужен был, а уж после смерти…

— Когда умрешь — узнаешь, — тихо сказал человек в шарфе, а потом еще тише добавил: — Я виноват перед тобой, сынок. Мало любил тебя…

— Я тоже…

— Молчи! Молчи! Не надо! Ты просто платил мне той же монетой! Это нормально. Это естественно. Не мучай себя! Плохими бывают только отцы!

— Бывают отвратительные дети…

— Опять перечишь? Всегда мне перечил, что бы я ни сказал!

— Мы явно не доспорили, отец. Без тебя было трудно.

Ветер усилился. Лампочка под абажуром погасла. Послышались звуки скрипки.

— Что это? — спросил Гена.

— Гольдмах надрывается. Каждое утро пиликает. Солнце встречает.

— Гольдмах? Ты знаешь Гольдмаха?

— Еще бы! Мы с твоей мамой ходили на его концерты. И Любонька была жива… Известный скрипач. Его убили.

— Кто убил?

— Ну вот! Я же сказал — опять по делам пришел!

— Прости…

— Чего уж! Спрашивай! Пытай отца! Раз в десять лет приходишь, да еще допрос учиняешь!

— И сына Гробовщика убили… Ты не видел?.. Его же здесь, на кладбище…

Человек в шарфе молчал. Выражения его лица Гена не мог разобрать, потому что лицо постоянно находилось в тени.

Небо стало розовым. Верхушки сосен и пихт ожили. Человек в шарфе и пуловере исчез. Гена поднялся. Окинул беглым взглядом пустынное кладбище. Поминальный столик в рассветных лучах кишел червями.

— Опять тебе снятся кошмары? — растолкала его Света. — Стонешь, стонешь! Спать не даешь!

— Сколько времени? — поинтересовался он, как только пришел в себя.

— Двенадцатый час. Можно еще поспать…

— Отвези меня на кладбище! — Гена соскочил с постели и стал поспешно одеваться.

— И не подумаю! У меня сегодня выходной!

В машине он обстоятельно поведал ей о вчерашних встречах и разговорах, упустив лишь случайное столкновение с Мишей Гольдмахом.

— Мне от тебя потребуется помощь. — Балуев неотрывно смотрел на дорогу. — Небольшая услуга, Светик. У тебя, кажется, есть свой человек в правоохранительных органах?

— И что дальше?

— Мне надо, чтобы этот человек покопался в архивах.

— Зачем? Не тяни! — Она нервничала. Он приписывал это ее постоянному недосыпанию.

— В деле фигурирует одна интересная фамилия. Я уже обращал на нее твое внимание. Гольдмах Исаак Ильич, скрипач. На могиле этого скрипача был обнаружен труп второго мальчика, музыканта.

— Я помню. Это называется фигурирует? По-моему, труп оставили в первом попавшемся месте. Фактически, бросили. Тем более что у убийцы времени было в обрез!

— Я придерживаюсь другого мнения. Операция была тщательно спланирована. Допускаю, возможны всякие случайности, но труп музыканта на могиле музыканта — это слишком символично. К тому же прекрасно укладывается в мою версию о мести. Мне стало известно, что Гольдмах Исаак Ильич умер не в своей постели. Его убили.

— Боже! Но когда это было! Знаешь, милый, я уже начинаю паниковать! Мне кажется, что ты сейчас куда дальше от истины, чем следователь Беспалый.

— Спасибо на добром слове!

— Может, тебе лучше начать с основания города? — издевалась Светлана. — Подумаешь, всего каких-нибудь двести семьдесят лет! Могу покопаться в архивах!

— Не стоит утруждать себя! Я завтра улечу в Москву! — неожиданно заявил он. — И наплевать мне на Поликарпа и всех его ублюдков!

Кулибина резко затормозила. Ее крошка «пежо» едва не свалился в кювет.

— Какой ты, оказывается, капризный! Да еще шантажист!

— А ты не умеешь водить машину!

Обменявшись любезностями, они замолчали на пару минут и сидели, отвернувшись друг от друга.

— Хорошо, я раздобуду дело Гольдмаха, — пообещала Светлана, сделав первый шаг к примирению.

— Вези меня на кладбище, — пробурчал Геннадий.

На этот раз они надолго замолчали, и уже перед самым кладбищем Света решилась спросить:

— Что с тобой сегодня? Последствия дурного сна?

— Мне опять снился отец.

— Его надо помянуть. Хочешь, сгоняю за бутылкой?

— Нет. После вчерашнего голова раскалывается.

Она высадила его не у главных ворот, а у тех, что вели прямо на аллею Героев.

— Не хочу, чтобы меня видели люди Поликарпа, — объяснила Кулибина. — Тебя подождать?

— Не стоит. Доберусь на автобусе.

— Поедешь домой?

— Нет, хочу заглянуть в психушку. Поговорить с режиссером картины.

— А детей своих увидеть не хочешь?

— Разве это можно совместить?