— Многие монгольские ханы бились между собой за новые земли, богатства, крепостных и в бесконечных войнах истощили силы страны. Государство, где нет мира и согласия, не может противостоять чужеземцам. Так, за мелочными обидами, в погоне за легкой наживой, не заметили, как сами стали добычей маньчжуров. Маньчжурский император, глядя, как ссорятся монгольские ханы, от радости себя по ляжкам хлопал. Кого подарками, кого женщинами прельщал, на свою сторону перетягивал, сеял раздоры, натравливал князей друг на друга, пока не завладел всей Монголией. Эту науку маньчжурские нойоны прекрасно знают. Вам же наказ на будущее. Старайтесь жить в мире и согласии, чтобы не стать поживой для других.
«А эти проклятия и яд, которым «Конченные» хотели отравить господина? Может, все это тоже дело рук маньчжурского хана?» — подумал Батбаяр.
— В наших местах есть камень, на котором выбиты очень верные слова:
Эти слова вы должны всегда помнить.
На Батбаяра речь учителя произвела неизгладимое впечатление.
Прошла зима, отшумели весенние пыльные бури. Потянулись с криком стаи перелетных птиц. Прошел первый дождь, отсверкали первые молнии, и школяры, выслушав последние наставления и напутствия багшей и чиновников, разошлись. Парни из незнатных семей торопливо увязали вещи и разъехались по своим хошунам. Грустно расставаться с товарищами, если вместе с ними дрожал в дырявой юрте в зимнюю стужу, голодал, делился радостью и горем. Батбаяру даже показалось, что вдруг исчезли и его лучшие надежды. Батбаяр всей душой стремился в родной дом, к матери и любимой.
Попросить бы Соднома или Дагвадоноя, чтобы отпустили. Но они уехали к хану в Да хурээ. Сердце щемило при мысли о Лхаме. «Как там она? Помнит ли меня, не стала ли невесткой бойды?» Но Батбаяру велено было остаться в канцелярии джасы помощником писаря. Юноша растерялся. Где же он будет жить, на какие средства? И Батбаяр отправился в казначейство к Аюуру бойде. Большеголовый казначей встретил юношу приветливо, похвалил:
— Ну, какой же ты у нас молодец! Я понимаю, как ты соскучился по дому. Поезжай, поезжай прямо сейчас. Я обо всем доложу чиновникам канцелярии и похлопочу о твоем отпуске, — пообещал Аюур, и глаза его под вислыми припухшими веками хитро блеснули. Он насыпал юноше полный подол борцоков и посулил ему лошадь. Батбаяру невдомек было, что Аюур бойда так раздобрился, потому что задумал опорочить Батбаяра: «Парню служба в канцелярии не по душе. Старался я его удержать, но не смог». После этого Батбаяра уберут из канцелярии как «нерадивого и распущенного».
И вот в один из дней первого летнего месяца, когда воздух напоен ароматом свежей зелени, Батбаяр оседлал кобылицу, приторочил мешок с борцоками и, оставив позади перевал Хангайского хребта, поскакал домой. Вскоре чиновники джасы спохватились и разослали людей по всему монастырю, с приказом немедленно найти. Узнав, что Батбаяр самовольно уехал домой, мэйрэн рассвирепел и собрался было отдать приказ послать за ним гонцов, силой привезти назад и, наказав восемьюдесятью ударами кнута, поставить на службу с лишением денежного вознаграждения за три месяца работы. Но в это время к нему пожаловал Дагдан тайджи. Узнав, что ходят разговоры, будто Батбаяр сбежал, Дагдан сказал:
— С виду парень этот и в самом деле отчаянный, взгляд у него дерзкий. Но сбежать он никак не мог. Он вчера был у меня, сказал, что Аюур-гуай разрешил ему съездить домой, и взял почитать «Жизнеописание Саран хохо». Любит читать парень.
— Этот твой дзолик уехал, ни у кого не спросившись, стало быть, сбежал, — кипел гневом мэйрэн.
— Не может того быть. Аюур его отпустил.
— Какое отношение имеет этот вислобрюхий Аюур к делам канцелярии?
— Как же, наслышаны. Молодая жена вертит Аюуром как хочет. На голову ему села. А Батбаяр покладистый, отказать не может, вот Аюур и схитрил, отправил его жене в услужение, чтобы госпожой себя чувствовала. А может, чтобы ее потешил. Кто знает? От Аюура чего угодно ждать можно, — сказал Дагдан тайджи, стараясь поумерить гнев чиновника.