Гром гремит дважды. Дракон (СИ)

— С травкой. Но я была не одна такая! У кого-то нашли колёса, у кого-то кокс… Сложилось впечатление, будто нас оформили оптом, не особо разбираясь.

Я постарался засунуть подальше сочувствие к ней. Как можно дальше. Лишнее, ненужное чувство, которое не принесёт ничего, кроме боли. Я — не Иисус Христос. Мне такого не надо.

— Время, — сказал надзиратель, остановившись за спиной Наташи.

Именно остановился, будто разрешения спрашивал. Новичок, что ли?

— Ещё минуту, — сказал я.

— Время! — повысил он голос.

Я снова встретился с ним взглядом и сказал громче:

— Ещё. Минуту.

«Свободен», — чуть не сорвалось с языка.

Поколебавшись, надзиратель удалился. Я заметил улыбку на растрескавшихся губах Наташи. Кажется, ей понравилась эта сценка. Несмотря на то, что отдуваться придётся ей. Это ведь её посрамлённый вертухай поведёт обратно, к месту отбывания наказания.

— Когда меня вернули обратно — тот же мешок, тот же полёт, та же поездка под музыку — я далеко не сразу отошла. Уже после нашей с тобой первой встречи я осознала кое-что, что сначала показалось мне полным бредом. Да это и был полный бред! Но потом, когда я записала первый диск, поняла, что здравое зерно в этом есть. Фанг очень старался не дать мне никаких сведений о себе. Даже его имя я узнала потом, случайно. Другая история, не важно. — Наташа торопилась. — Но сам факт того, что он просил диски, говорил о том, что он, мягко скажем, не дружит с прогрессом. И телефон у него — я видела — был древний, кнопочный.

У Кузнецова тоже была кнопочная звонилка, это я хорошо помнил. И компьютер… Кто-то однажды пошутил, что на таком же изучал в школе информатику. Кузнецов не любил перемен, не любил прогресса, это Наташа срисовала совершенно верно.

— Он отобрал и даже сломал мой смартфон, — сказала Наташа. — Но, выйдя из отделения, я успела сделать ещё кое-что.

— Время! — Надзиратель вернулся и, на этот раз не глядя на меня, двинулся к Наташе.

— Я надела часы, — затараторила она. — Смарт-часы с фитнес-трекером. Понимаешь? Он не обратил на них внимания, а они были со мной всё время. Заряда хватает почти на неделю, они сели только когда я переехала в новый дом. Я не заряжала, не включала их. Они до сих пор там.

— Трубку! — рявкнул надзиратель.

— Где? — крикнул я ещё громче. Парень вздрогнул, подарив нам ещё секунду.

— В ванной, — сказала Наташа. — Над…

Надзиратель вырвал трубку у неё из рук и с грохотом обрушил на рычаг.

— Где?! — крикнул я, вскочив с места.

Надзиратель выкручивал ей руки, Наташа вскрикнула от боли. Дебил надел на неё наручники и, видимо, защемил кожу.

Я, скрипя зубами от бессилия, смотрел, как он её уводит. Но Наташа успела обернуться и крикнуть:

— Решётка!

— Да-да, за решётку, сука, — подхватил надзиратель и вытолкал её прочь.

— Решётка, — повторил я. — Решётка…

Все домики в нашем посёлке были в той или иной степени типовыми. Я вызвал в памяти нашу ванную комнату.

— Твою мать…

Из здания вышел быстрым шагом. По территории бежал. А запрыгнув в машину, рявкнул на ухо задремавшему Джиану:

— Жми домой, что есть дури! Штрафы оплачу!

Глава 25. Смерть Кощея

Куда я так торопился — сам бы не мог сказать. Наверное, меня просто обуял приступ паранойи. Ведь если то, о чём рассказала Наташа — правда, то у меня наконец-то появится волшебная нить Ариадны, которая приведёт в логово Минотавра.

Но что если слова Наташи слышал тот надзиратель? Что если он — человек Кианга? Что если он уже отзвонился начальству, и Кианг принимает меры? Что если новые жильцы того дома — тоже подосланные им шпионы?

И где-то далеко-далеко, в самой глубине сознания билась одна мысль. Робкая, нерешительная на фоне той бури, что металась у меня в голове.

Почему же Кианг велел следить за Ниу? Почему — Ниу? Кто она для него? Чего он хотел? Завербовать её в перспективе? А может, всё-таки планировал убить, чтобы сделать мне больно?

Этого я не мог понять при всём желании. Даже Зиан, марионетка Кианга, не пытался, в общем-то, убить Ниу. Он лишь использовал её, чтобы выманить и устранить меня. Это я мог понять. Кианг уже плюнул на всё, решил, что главное — разобраться со мной, а все на свете духи — подождут. Пока жив Лей Ченг, покоя ему не будет. А если я после смерти вернусь в прежнее тело, выдавив оттуда пацана? Думал ли он об этом?

Я нехорошо усмехнулся своему бледному отражению в боковом стекле автомобиля. Я отражался на сером фоне — не то дороги, не то неба, не то пейзажа. Всё было одинаково серым сегодня.

Представил, как вернусь в прежнее тело, представил всю ту боль, что на меня обрушится. Но это ничего, это — привычное. А потом — я знаю, что буду делать. Чернокнижники. Твари, что умеют как-то налаживать переходы между мирами. Пусть пример Гуолианга у меня перед глазами — плевать. Гуолианг не был мной. Не был тварью, сдвинутой от боли и ярости. Не был избранным духом. Я сумею найти чернокнижника. Я сумею его убедить перенести меня обратно сюда, в последнее обиталище Кузнецова. А плюс ко всему, с моими нынешними техниками, может, я сумею даже подлатать своё взрослое тело — как знать?