Гром и Молния

С каждым моим толчком зрительный контакт тяжелеет и бетонируется. Его уже не порвать и не разрезать, только взрывать динамитом, наверное. Мы держим друг друга в этом ритме, в этой реальности. Кажется, если хоть один из нас отведёт глаза, этот стол рухнет, а за ним и дом, и весь мир.

Так оно, кстати, и происходит.

Чёртова чашка с мясом от моих бешенных толчков каждый раз подскакивает и прыгает к краю стола. Её звона не различить под ударами столешницы о стену и ножек — о пол, но я понимаю, что итог неминуем — она скоро навернётся.

Но и остановиться тоже не могу. И кой чёрт меня дёрнул не переставить её на рабочую зону. Некогда было дураку.

Но и это ещё не всё, от стука стола проснулся служитель Ада. Он принялся толкаться в дверь зала, и та начала несильно так, но довольно угрожающе звенеть защёлкой.

Понимая, что мы с Лизой в опасной близости не только от оргазмов, но и от нашествия Зла — оно повсюду — поэтому, не прекращая вдалбливаться в лоно девушки, провожу пальцем ей между складочек и надавливаю на клитор. Ей тут же отбрасывает голову назад, как от удара, и она взрывается. Её колотят конвульсии. Она впивается меня пальчиками в плечи, и её стеночки сжимаются вокруг меня, как только могут. Она кричит и хватает ртом воздух, а я, уже почти на девяносто девять процентов являясь той самой дикой зверюгой, провожу пальцем ей по губам, чтобы она облизала с него наши соки.

Мои яйца корёжит и закручивает, как у техасского мустанга, член напрягается в последний раз, и когда Лиза касается подушечки моего пальца своим нереально мягким и скользким язычком, я разлетаюсь на атомы. В пыль. Космическую.

Рыча, как медведь, валюсь на девушку, изливаясь в неё. Меня скручивает и рвёт куда-то, кобасит и радужно так выворачивает мехом внутрь.

Лиза под мои весом откидывается назад и руками упирается в стол. Задевает чёртову чашку, и та падает на пол.

В этот момент наконец-то распахивается дверь зала, и оттуда вылетает Зло во плоти. Ему только четыре месяца, а это не тот возраст, когда можно разобраться сходу в ситуации, поэтому оно просто идёт на запах и кидается к мясу.

А ест зло, не так как все нормальные собаки. Жевать — это для слабаков. Крутые, реальные, брутальные щены заглатывают корм, как годовалые анаконды. Поэтому не успеваю прийти в себя и выйти из Лизы, придурок из Ада уже тащит кусок мяса по полу куда-то к себе в зал.

Всё. Я — труп. Мать меня пришибёт. А я наконец-то убью Зло. Давно тапки чешутся прихлопнуть этого клопа.

Но он так смешно рычит и тявкает на кусмяру мяса, за то, что оно больше него самого и плохо скользит по полу, что мы с Лизой начинаем смеяться. А через секунду уже хохочем во всю. А затем одновременно поворачиваем головы и замечаем наконец, что натворили в коридоре — наша одежда напоминает мне пятна краски на мольберте художника, и не ровен час, Зло её сейчас вымажет мясом.

Плевать.

Я притягиваю девушку к себе и не могу остановиться — глажу её ладонями и целую, куда попало. Это стоит всего на свете. Она и я. Вдвоём. И наш мир.

Пипл, любите друг друга.