Гром над Араратом

Не отвечая, сын глядел на него холодно и надменно.

Царь продолжал:

– Твоя горячность, сын, недопустима, своими действиями ты нанесешь непоправимый ущерб интересам родины.

– Мои союзники – доблестные парфяне, мой идеал – римский легионер. На осколках твоей пресловутой духовности я построю новую великую державу, с которой будут считаться в Риме, но мое царство обойдется без претензий на мировое господство. Я изгоню нахлебников – царей зависимых государств, остужу головы воинственных царедворцев, буду справедливым царем!

– Сплошное самолюбование и отсутствие государственного мышления! Ты неспособен даже подняться над своим эго и, я подозреваю, всего лишь кукла в чьих‑то руках! – провозгласил Тигран.

Молодой царевич побледнел. Ему ставилась в вину бездарность, и этого он уже стерпеть не мог.

– Ну так умри ж! – С этими словами он бросился на отца, но меч был тут же остановлен мечом Меружана.

Заговорщики также ринулись в бой, чтобы расправиться с малочисленными защитниками Тиграна. Завязалась схватка, и нападавшие под лязг клинков, подзадоривая себя боевыми кличами, стеной пошли на телохранителей царя. С Меружаном, опытным воином, вооруженным мечом из дамасской стали, фехтовали сразу двое – Тигран‑младший и Нубар. Оба двигались резво и напористо, но Меружан, сильный и ловкий боец, хорошо владевший техническими приемами, умело держал обоих, уповавших не столько на технику, сколько на грубую силу. Каждый телохранитель царя сражался с одним или двумя заговорщиками, показывая отличную выучку и сноровку. Аристократ‑землевладелец, замешкавшись, получил удар меча в живот и упал замертво. Без оружия остался друг царевича Арак, и тут же убежал в глубь зала. На заговорщиков обрушились мощные удары отважных воинов царя, набравших боевой опыт в многочисленных походах, и сразу трое нападавших выбыли из борьбы, получив серьезные ранения. Но вот пал первый воин из свиты царя, ростовщик Мелкум нанес вероломный удар в спину другому, пролилась кровь третьего защитника.

Бой разгорался, но шансы на победу заговорщиков таили. Рабовладелиц Кохар, смекнув, что все пошло не по плану, потерял самообладание, струсил, бросил меч и побежал с места боя. Ростовщик Мелкум, хитрый, но неуклюжий человек, при попытке коварно всадить меч в спину телохранителя вдруг увидел, как тот, развернувшись, наносит ему смертельный укол мечом в толстую шею.

Тигран, вооруженный только кинжалом, подарком Митридата, стоял неподвижно и смотрел на братоубийственную бойню, думая: «Вступать в бой или уйти? Судьба мне предназначила иное – спасти мир!» Он развернулся и быстрым шагом пошел в зал Военного совета.

Двое заговорщиков сумели все‑таки прижать Меружана к стене и ранить его, что позволило Тиграну‑младшему получить возможность проскочить в коридор и погнаться за царем. Разгоряченный юноша бежал по длинному коридору, и в мозгу у него пульсировала одна мысль: «Убить царя, стать царем!»

В зале Военного совета царь подошел к висящему на стене знамени – овеянному легендами символу завоеваний, побед и чести, с которым он вел на битвы верных долгу воинов, трепетно взглянул на знамя, потом откинул часть полотнища, взялся рукой за одну из розеток на каменном узоре стены, повернул и вдавил ее. Раздался щелчок, и потайная дверь приоткрылась, дав возможность Тиграну спешно войти в тайное помещение, закрыв дверь за собой.

Тигран‑младший, преследуя отца, быстро приближался к залу Военного совета. Его шаги гулко раздавались в коридорах дворца. Войдя в зал, огляделся: царя не было.

– Я знаю, ты где‑то здесь. Мать мне рассказывала о потайной двери в этом зале, где стены имеют уши и глаза. Ты ей сам показывал, когда меня еще на свете не было. Тебе не скрыться!

Юноша с мечом в руке лихорадочно обходил зал, нажимая то на барельефы, то на узоры. Сорвав знамя со стены, которое с шумом упало на пол, стал нетерпеливо нажимать все розетки каменного узора. Так и не найдя нужного механизма, он, взбешенный, с затуманенным взором, воспаленным сознанием и сумасшедшими глазами, вышел на середину зала и отчаянно закричал:

– Знаю, ты меня слышишь! Только я достоин быть царем, а не тугодум Артавазд, только я способен вести за собой нацию! Я постиг все знания мира, хотя ты говорил, что человек не способен постигнуть божественный замысел, я открыл гармонию бытия и нащупал связь Вселенной и человека!

Царь Тигран стоял в тайной комнате и слушал сына. Во дворце в стенах были проложены слуховые колодцы: приложишь ухо и слушаешь, что говорят в дальнем помещении, а незаметные отверстия давали возможность еще и подглядывать. Тиграну было больно и стыдно, что он, загруженный государственными делами, не уделял сыну внимание и тот превратился в выродка, амбиции которого способны низвергнуть все, что так дорого сердцу отца и досталось ценой огромных усилий. «Он предал не только меня, предал дело всей жизни». В глазах царя читалось разочарование. А сын, осознав, что проиграл, опустошенный и безразличный, устало поплелся в тронный зал, где уже пролилось много крови.