Гром над Араратом

За крепостной стеной внутри Тигранакерта люди были на грани истерики: одни искали защиты в храмах, другие, встревоженные, толпились на площадях и делились последними новостями. На площади встретились три знатных армянина – Аргам, который раньше занимался поставками армянских вин в города Месопотамии, Паруйр, гордившийся своим лучшими в мире армянскими абрикосами, и Баграм, владелец гостиниц по всей стране.

Аргам сказал:

– Если город падет, наша участь не завидна.

Паруйр сказал:

– Римляне обратят нас в рабство и продадут на рудники.

Баграм сказал:

– Из владельца гостиниц меня превратят, самое большое, в уборщика номеров. Все плохо!

Вздохнули, потом Аргам сказал:

– Паруйр, ты наш герой.

– Почему?

– Если твоими абрикосами обстрелять противника, то получив в лоб, он поймет, ради чего армяне защищают свою землю!

Паруйр, сказал:

– Это так! А вот Баграм сегодня какой-то не веселый.

– Война – настоящее бедствие для меня, – сказал Баграм. – Содержать гостиницы в Тигранакерте стало невыгодно.

– Баграм, так сдавай номера римлянам по двойной цене!

– Начальник гарнизона Манкей сказал, что римляне недостаточно учтивы, чтобы пускать их в город. Паруйр, а из тебя получился бы хороший полководец! – сказал Баграм с серьезным лицом.

– Это почему?

– Да потому что ходишь по городу и всем даешь советы, как спасаться от римских снарядов.

– Я-то хоть разговариваю, внушая людям уверенность в победе, а ты, Аргам, все молчишь. И о чем думаешь? – спросил Паруйр.

– Он думает, – сказал Баграм, – что в этой войне останется один и станет прародителем армян.

Аргам молчал. Паруйр пошутил:

– Ты, Аргам, очень темпераментный и выражаешь свои эмоции бурно.

Наконец Аргам решил выразить свое отношение к событиям:

– Одно желание у меня – зарезать этого Лукулла!

– Почему?

– Мое вино никто не покупает!

– А ты обливай римлян со стены вином вместо нефти, – сказал Паруйр. – Пьяные римские солдаты вообще забудут про подкоп, штурм и осаду, того и глядишь, война закончится.

– Нет уж, мое прекрасное вино лучше приберечь до победы. Какой же праздник без вина!

Баграм заговорщицки произнес:

– Надо выбираться отсюда.

– Как?

– Манкей обещал сказать, где тайный ход в горы.

– И куда ты пойдешь?

– Друг, Армения везде, в любой стране есть армяне. Идем вместе!..

На другой площади города встретились Асаф и Надав, два иудея, очень успешные торговцы, один пряностями, другой посудой.

– Ты слышал, защищая крепость, армяне льют на головы римлян кипящее оливковое масло?

– Конечно слышал! Ну и что?

– Как что? Римляне потеряли уже целую когорту воинов.

– А армяне?

– Они все еще спорят, не заменить ли дорогое оливковое масло на дешевое пальмовое!

Асаф удрученно сказал:

– Если римляне войдут в город, начнутся грабежи. Пойдут по нашим домам.

Надав сокрушался:

– Почему все думают, что мы богаты?

– Наверное, потому, что иудеи прилежны. Кстати, хочу предложить тебе со скидкой верный товар – большие глиняные горшки.

– Ну, если со скидкой, почему бы и не купить, – сказал Асаф, – пришло время кое‑что зарыть в землю!

Надав, сделав озабоченное лицо, произнес:

– Каппадокийцы что-то замышляют. Они собираются вдали от посторонних глаз и шепчутся.

Асаф, понизив голос, сказал:

– Есть поговорка: «Три худших слова на букву „к“: каппадокийцы, критяне и киликийцы!» Не доверяю я каппадокийцам!

Мимо проходил киликиец, который на них странно посмотрел, и Асаф с Надавом быстро разошлись в разные стороны.

Лукулл деловито расхаживал у макета местности в шатре командующего, обдумывая завтрашнюю битву, и его сердце учащенно билось, а глаза сверкали. На Военный совет он созвал легатов и префектов, некоторых трибунов, начальника конницы, советников и жрецов. Расставляя фигурки на макете, говорил:

– Армянский царь завтра хочет биться со мной. Мы готовы, битва будет! Мне нужна быстрая победа со взятием вражеской столицы и пленением царя! Высказывайтесь!

Мурена предложил:

– Предлагаю на время битвы снять осаду города и всеми силами ударить по противнику.

Секстилий возразил:

– Нахождение в нашем тылу гарнизона Тигранакерта опасно. Предлагаю принять сражение у стен города.

– Оба предложения мне не нравятся, – сказал Лукулл. – Мурена, ты со своим легионом продолжишь осаду города и не разрешишь стрелять нам в спины. Кроме того, я надеюсь, что ворота города чудесным образом откроются: каппадокийцы, по моим сведениям, готовятся поднять восстание. В битве с армянским царем я задействую остальные три легиона, пращников, лучников и всю конницу в три тысячи всадников.

Жрец-гадатель, авгур Мариус сказал:

– Проконсул, я должен давать тебе советы о благоприятных или неблагоприятных знамениях. Так вот, сегодня растения закрыли свои цветки, кувшинки ушли под воду, насекомые спрятались, вороны истошно кричат, куры же купаются в пыли, а лягушки неприятно квакают. Завтра, проконсул, как известно, черный день для римского народа.

В этот день была разбита армия Цепиона в сражении с кимврами, и в Риме день считался злополучным.