Гром над городом

А если руками вокруг него дно разрыть?

Угу. Такую плотную глину? Эх, лопату бы!

Лопаты нет. Зато есть меч. Тот, с плохим балансом. И плевать, что он казенный...

Поглядел бы почтенный Аштвер, как его ученик ковыряет клинком мокрую глину!

А хоть бы и посмотрел – не сказал бы худого слова! Это же его, Аштвера, дочка там, за забором, в плену!

А проклятый прут подался... поехал вбок... опрокинулся на дно!

Теперь можно, окунувшись с головой, проползти против течения в дыру в частоколе!

* * *

По пути Июми дважды поднимала в небо птичьи стаи, уточняя путь беглянки. Каждый раз с ее цветочной гирлянды летели наземь лепестки.

Погоня настигла Нуросу за Старым портом, возле крошечной рыбачьей деревушки – и не скажешь, что это часть города.

Мужчин не видно было, а старухи, что чинили сети на порогах своих жилищ, при виде бегущего стражника скрылись в домах и захлопнули двери.

Нуроса не сразу заметила преследователей. Шла быстрым шагом, не глядя по сторонам и не спрашивая дорогу у рыбачек. Знала, куда идет. Наверняка у нее где-то было приготовлено убежище или средство, чтобы покинуть Аршмир.

Но вот, словно почувствовав опасность, оглянулась – и пустилась бегом.

Преследователи бросились за нею. Ларш быстро сокращал расстояние между собой и беглянкой. Легконогая Июми почти поспевала за командиром. Авита сразу отстала.

Ларш догнал Нуросу и протянул руку, чтобы схватить ее за плечо. Но женщина с грацией танцовщицы упала на одно колено, пригнулась – и Ларш, споткнувшись о живую преграду, полетел плашмя на каменистый берег, ободрав руки и лицо.

Нуроса легко вскочила на ноги и ринулась вперед, почти не сбившись с ритма бега.

И ушла бы, ушла! Но Июми, наклонившись на бегу, подхватила круглый камень-голыш и метнула его – сильно, точно! – в голову беглянки.

Нуроса замедлила бег, словно раздумывала, куда свернуть. Вскинула руки к голове. Пошатнулась.

Тут ее и догнал поднявшийся Ларш.

Пока десятник заламывал руки вырывающейся Нуросе, Июми гордо говорила подоспевшей Авите:

– Какая хорошая охота! Ловко я ее, старшая сестра? На моих островах так дети бьют птиц... камнями. У меня это всегда получалось!

Обе «лисы» подошли к десятнику. Нуроса уже не сопротивлялась, повисла на руках мужчины. Но Ларш не спешил ее выпустить. Не доверял.

– Надо уходить, – выдохнула Нуроса. – Нельзя здесь оставаться!

Не таких слов Ларш ожидал от пленницы.

– Конечно, – кивнул он. – Что нам тут делать, на берегу? Сейчас вернемся в Дом Стражи, и ты нам расскажешь...

– Какой Дом Стражи, глупец? – перебила его Нуроса. – Скоро твоего Дома Стражи не станет. Сегодня последний день Аршмира. Ночью на развалинах города не останется ни одного живого человека. Только трупы.

– Что ты мелешь? – не понял Ларш. – Рехнулась?

Июми заглянула в полные отчаяния глаза Нуросы и сказала серьезно:

– Эта женщина не безумна. И она не лжет.

– Не лгу! – истово выдохнула Нуроса. – Я хочу жить! Слушайте, вы, трое! Я делаю вам царский подарок – жизнь. Я всё вам расскажу. Вы поймете, что из города надо бежать. А вы меня за это отпу́стите. У меня здесь спрятана лодка, и мы можем вчетвером...

– Еще я с лазутчиками не торговался! – возмутился Ларш. – Ведь ты – Шепот?

– Да, чтоб ты сдох, да! Какое это имеет значение? Город обречен! Помнишь вазу? Серебряные ручки – это рычажки. Кто-то их повернул, обозначил время, когда пробудится яйцо. Очень скоро... сегодня... из яйца вырвется сила, с которой не совладает никакая армия. И эта сила не успокоится, пока не смешает Аршмир в кровавый щебень.

Конечно, эта дрянь несла какой-то бред, но ей удалось встревожить Ларша. Да и спутницы его побледнели.

– Что за сила? – не удержался Ларш.

– Дитя воздуха, сила воздуха... Ученый умник, который делал вазу, сказал: воздушная элементаль. Вихрь без разума, с единственным чувством – яростью. Должен был уничтожить Тайверан, а вышло – Аршмир. Я видела однажды издали, как бушует такая тварь. Только та была огненная. Потом я ходила по спекшимся руинам, по пеплу...

Ларш встревожился окончательно. Врет Нуроса или не врет, а надо что-то делать. Например, утопить проклятую вазу в море. И пусть дядя потом Ларша хоть убьет...

Но спешить во дворец, волоча за собой отбивающуюся бабу...

Десятник огляделся – и увидел на краю деревушки покосившуюся хибару, явно нежилую.

– Авита, – спросил он, – ты можешь поработать над этой развалюхой?

– Да, командир! – отозвалась девушка с готовностью. Видимо, ее испугал рассказ Нуросы – и она рада была получить точный приказ и хоть что-то сделать.

– Какая хибара?! – Нуроса рванулась из рук Ларша. – Вы что, не поняли? Нашим жизням конец – вашим и моей!

– Июми, – обернулся Ларш к девочке, – обеги все дома и предупреди рыбачек, чтоб никто не совался к этой хижине, если не хотят иметь дело со стражей.

– С какой стражей, дурак? – прорычала Нуроса. – И страже конец, и рыбакам, и тебе!

Ларш не ответил. Июми умчалась выполнять приказ, а Ларш поволок отбивающуюся пленницу к кособокой хибаре.

Авита уже успела приладить на единственное окошко покосившиеся ставни. Ларш знал, что теперь эти ставни не выбить даже тараном.