Грома бой

Сжимаю кулаки. Мне тошно находиться здесь, в квартире этого гаденыша. Жалею, что ввязался во всю эту тусовку, с этими мажорскими замахами, выделыванием друг перед другом и прочей, прочей…

– Моя очередь.

– Я больше не играю.

Марго подтаскивает к себе сумку. Что-то ищет в ней.

– Закрой глаза.

Зажмуриваюсь так сильно, что становится больно. Марго касается моего кулака, гладит предплечье. Расслабляю руку – в ладони оказывается что-то увесистое. Её пальцы кладут мне нечто в рот. Начинаю жевать. Что-то очень вязкое, похоже на ириску. Вкус сиропа от кашля.

Не может быть.

Открываю глаза. У меня в руке пакетик с чёрными дольками лакричного мармелада. Они в виде самолетиков, корабликов и ракет.

– Где ты его достала?

– В нашем торговом центре, – она берёт себе одну, – там на третьем этаже палатка. «Мармеладная помощь», типа того.

Минуты две мы сидим в тишине, поедая лакричный мармелад. По вкусу он даже похож на тот самый, который в феврале мне привозил отец. Марго берет самолетик и кладет мне в рот. Достаю подводную лодку и прикладываю к её губам.

Маленькая усмешка в уголке рта.

– Ты замерз? – она прижимается ко мне, не дожидаясь ответа. Меня обжигают её тёплые руки – похоже, я действительно замерз. Приобнимаю Марго за талию.

Даже не понимаю – это я её поцеловал или она меня, – но мы целуемся. Чувствую лакричную мятность с горечью сигарет. Она касается ладонью моей щеки. Её поцелуй, обычно требовательный и напористый, сегодня мягкий и нежный. Возможно, она просто слишком пьяна, чтобы ворочать языком.

Резкий хлопок. Мы отскакиваем к стене и садимся, как ни в чем не бывало. Оглядываюсь – дверь на балкон закрыта. Видимо, Алекс замерз. Надеюсь, он спросонья не заметил нас.

Марго достает из сумки мою клетчатую рубашку.

– Одевайся, – её голос звучит трезвее, – и пошли ко мне.

Воскресное утро. Над домами ночь с кремовыми разводами рассвета. Так свежо и приятно дышать осенним воздухом. И мне совсем не хочется спать, разве что самую малость. Хотя, может, всё дело в кофе, который мы купили в МакАвто.

Все ещё спят. В том числе метро и наземный транспорт. Но, оказывается, квартира Влада недалеко от нашего торгового центра – двадцать минут вдоль трамвайных путей, и мы уже около остановки на перекрестке.

Весь путь мы практически не разговариваем. Чем трезвее становится Марго, тем больше она погружается в себя. Решаю прервать молчание.

– Точно твои только к вечеру вернутся?

– Да, можешь не волноваться.

Она отпивает кофе и протягивает бумажный стаканчик мне – свой я выпил, едва мы прошли четверть пути. Делаю пару глотков. Какое же наслаждение.

– Сегодня воскресенье. Значит, ты снова пойдешь туда, куда ты мне не говоришь?

– Должна. Но не пойду.

– Почему?

Сколько её знаю, каждое воскресенье к 12 часам Марго куда-то едет. Уверен, это не репетитор. Иначе она бы это так не скрывала.

– Нахрен. Хочу остаться дома и прийти в себя, – Марго выкидывает стаканчик в урну и скрещивает руки на груди. Так она похожа на съежившегося ежика. – И деньги эти потрачу на что-нибудь действительно стоящее.

– А зачем ты вообще туда ходишь?

Марго достает ключи из кармана. Прижимает таблетку к домофону – раздается протяжное пиликание. Значит, не скажет. Понятно.

– Заходи, – Марго запирает за мной входную дверь, – я в душ, а ты иди пока в комнату. Я приготовлю завтрак, когда выйду.

Ну вот, пока я стаскиваю кеды, она уходит в ванную. Шорохи. Интересно, что она снимет в первую очередь? Я бы посмотрел на это. Так, а у меня есть с собой презервативы? А то мало ли. В карманах нет – ожидаемо. Должна же быть какая-нибудь заначка. Что, и в кошельке нет? Блин. Может, сбегать по-быстрому? Только, чтобы она не поняла.

– Марго!

Шум воды. Не слышит. Стучу в дверь. Что-то говорит, ничего не разобрать.

– Я не понимаю, что ты говоришь.

Дверь чуть не задавливает меня. Марго выглядывает, обернувшись ТОЛЬКО в полотенце. Смотреть в глаза, смотреть в глаза! Не ронять взгляд.

– Что?

– У тебя всё есть для завтрака? А то я сходил бы в магазин пока.

– Да, всё есть, – она захлопывает дверь. Щелчок замка.

Что ж, видимо, если что – буду импровизировать.

Захожу в ближайшую комнату, она же – самая маленькая в квартире. Ничего не изменилось: около окна стол и шкаф, слева от двери кровать, над ней две полки. Никогда не понимал, как она может так спать: я бы боялся, что они упадут на меня ночью.

Чувствую себя маленьким мальчиком. Разглядываю всякие девчачьи штучки на её полках – зеркальце, помады, тени в коробочке, лаки всех цветов радуги, всякие карандаши, тюбики и баночки. Они расставлены по неведомой мне системе. Не понимаю, что из этого для чего, всё написано по-французски.

О, а вот этого не было. На верхней полке модельки самолетов – уже склеенные и разукрашенные. Подписаны «Громов-1», «Громов-2» и «Громов-3». Возможно, она собирала их, пока мы не общались.

Прислушиваюсь – вода из ванной ещё не стихла.

Смотрю на прикроватную тумбочку – единственное место, где беспорядок. Вокруг разбросаны карандаши разных оттенков чёрного, линейка, точилка. Приоткрываю альбом, где заложено ластиком – только начатый набросок чертежа.