Грома бой

– Забей, – Марго замечает мой взгляд, – я немного захмелела.

Отбираю бокал, ставлю его на тумбочку. Марго смотрит, улыбаясь, ждёт моих действий. Заваливаю её на кровать, целуя в губы. Она отвечает мне, сжимая плечи. Сую руки под кофточку, глажу её талию. Подбираюсь к застёжке лифчика, но Марго расстегивает его сама.

О, да.

Она, обнажённая, лежит на животе. Опирается на локти, выгибаясь. Сколько бы я не говорил ей лечь ровно, всё равно не подчиняется.

– Чтожтыделаешь, – Марго хватается за одеяло под собой, – не останавливайся, пожалуйста.

Она так очаровательно стонет, а я всего лишь массирую ей спину. Кажется, не только на мне сказался месяц воздержания. Делаю телевизор погромче.

– Марго, тише. И ляг ровно.

Она лицом утыкается в одеяло, руки кладёт вдоль тела. Широкими круговыми движениями растираю ей спину, двигаясь к плечам. Стараюсь не замечать этот странный синяк повыше поясницы – продолговатый, с очертаниями, похожими на буквы.

– Да, да, вот здесь, – говорит Марго, когда я добираюсь до основания шеи, – как же я обожаю твои руки. Такие сильные, но такие… нежные.

– Ты что-то совсем разомлела, – усмехаюсь, – уже приятности всякие говоришь.

Она не отвечает. Переворачивается на спину и, притянув к себе за шею, прикладывается к моим губам. Мы целуемся жадно, будто хватаясь за воздух.

И тут понёслось.

Я заводил и разводил. Подвёл и ввёл. Вводил и отводил. Извёл и довёл.

Лёжа, сидя, на коленях – она отдалась, предалась и сдалась. Ох, это «ар-р-р», слетевшее с её губ, нечленораздельное «га!» на самом пике и «зм-м-м», когда затыкаю её стоны поцелуем.

Под утро мы сваливаемся от усталости, завернувшись в одеяло. Засыпаем в обнимку, касаясь друг друга голыми телами. Кажется, последнее, что успеваю подумать: «Зашибись».

Сквозь сон слышу «пам-пам-пам» Mister`а Sandman`а. Выключаю будильник. Нахрен школу, нахрен новую четверть. Заваливаюсь на подушку, тут же вырубаюсь.

Где-то за дверью шумит фен. Женины шаги. Видимо, она собирается в школу. Обнимаю Марго покрепче, уткнувшись в её лопатку.

Стук в дверь. Ещё один. Который час? Разве Женя ещё не ушла? Стук превращается в настойчивые удары. Марго толкает меня, вылезаю из-под одеяла. Поднимаюсь с кровати, натягиваю штаны. Должно быть, Женя хочет спросить, как я себя чувствую.

Щелчок замка. Толком не разодрав глаза, приоткрываю дверь. Но только слегка, чтобы не было видно кровать, на которой всё еще спит Марго.

– Доброе утро, – голос Жени какой-то низкий, похож на мужской, – а это ещё что такое?

Мгновенно просыпаюсь. От Жени не может так пахнуть – резким одеколоном и сигаретами. Потому что это не Женя.

Это вернулся отец.

Конец первой части

Часть II. Мы

Эпизод шестой. Бочка мёда и ложка дёгтя

1.

Домываю бокалы. Прячу их в шкафчик.

Поверить не могу, что отец вернулся на неделю раньше. Уж что-что, а такое я не мог предвидеть. Надеюсь, Марго не сильно злится, что всё так получилось.

Отец выходит из ванной в халате. Заходит на кухню. Садится за стол. Должно быть, сейчас будет серьёзный разговор. Он щёлкает по каналам. Останавливается на передаче про диких животных. От его молчания мне ещё больше не по себе.

– Всё убрал? – наконец-то говорит отец.

Киваю.

– И постельное бельё поменял?

Киваю.

Отец ставит пепельницу в центр стола. Зажигает сигарету. Закуривает. Рукой показывает мне сесть напротив. Слушаюсь.

– Ну, давай. Рассказывай. Что это за прелестная особа?

Я бы и рад рассказать всё, как есть. Но слова сами не хотят выходить наружу. Буквально, застревают перед зубами, когда я пытаюсь хоть что-нибудь сказать. И я бы выглядел, как рыбка с глупо открывающимся ртом, если бы не одно «но» – губы тоже не хотят двигаться.

– Если ты так и будешь молчать, я всё расскажу маме. И про барышню. И про пустую бутылку. И про окурки на блюдце. И что школу прогулял. Ты этого хочешь?

Мотаю головой. Только не хватало, чтобы мама обо всём узнала. Папа уедет, а она потом будет лезть в мою жизнь.

– Давай по порядку. Как зовут мадаму?

– Марго.

Отец усмехается.

– Маргарита, значит. Как у Булгакова. Ты читал, кстати? Ладно, сейчас не об этом, – отец затягивается, ставит сахарницу к пепельнице. – И у вас всё серьезно? Или так, ночку потусили и разбежались?

– Мы встречаемся.

– Давно?

– Достаточно давно.

Отец переставляет солонку и перечницу туда же, куда и сахарницу.

– Ну, вы хоть предохраняетесь?

– Пап.

– Что «пап»? Мозгов хватит, – он стряхивает пепел с сигареты, – поставь чайник.

Поднимаюсь, и стул со скрипом отодвигается. Наливаю воду, ставлю чайник на плиту. Стою спиной к отцу, но всё равно чувствую его взгляд на себе.

– А дама темпераментная, да?

Смотрю на отца, пытаясь понять, к чему он это.

– Ты себя в зеркало видел?

Быстрым шагом направляюсь к ближайшему зеркалу – в ванную. Смотрю на отражение и глазам не верю – на шее красуется фиолетовый засос.

Твою мать, Марго.

Достаю из нижнего шкафчика аптечку. Заклеиваю засос пластырем – это на первое время. Надеюсь, он пройдет до завтра. А то весь класс будет обсуждать, был ли у меня секс.

А почему бы и нет?

Усмехаюсь. Но засос всё-таки придётся спрятать.