Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге

Пока дежурный сотрудник в приемной бесконечно долго регистрировал оба моих заявления, я чуть не уснула в сыром помещении.

– Получите талон-уведомление, – я наклонилась к окошку. – Распишитесь в журнале. Здесь и здесь.

Поспать удалось всего полчаса. Утром начинались приемные часы. Светлана Ариковна ждала в кабинете администрации города Новороссийска. Из опеки только что сообщили, что известить Проценко не представляется возможным. Телеграммы до него не доходят, телефон не отвечает. Собранная во вторник и четверг комиссия не пригодилась. Значит, все-таки он спрятался! Что же за силы подключит теперь моя новая спасительница?

Тем временем съемочная бригада кубанского телевидения записала комментарий начальницы органов опеки. Затем журналисты подъехали к зданию администрации. Хотя мы и встретились с ними у памятника Ленину, для фона все же был выбран куст сирени. Корреспондент по имени Александра повесила мне на воротник петличку с микрофоном и задала всего один вопрос. Отвечая, я рассказала, как все произошло. Добавила, что не уеду отсюда без Ксюши.

Затем я поднялась в кабинет Светланы Ариковны. Он уже напоминал «мини-штаб». Чиновница обзванивала социальные службы, чтобы выяснить, ходит ли Ксюша в садик и поликлинику, оформлен ли Проценко официально на работе, справку с которой он предоставил суду, идут ли отчисления в пенсионный фонд. Но ни Рома, ни Ксюша нигде не числились! Я составила и распечатала новые заявления. Позвонила в Питер, папе и адвокату. Вместе думаем, что делать дальше.

svetaspy запись от 02.11.2010

143 дня без Ксюши

…Хождение по кабинетам и собирание бумажек – это профессия, которой надо отдельно обучать несоветских людей. Сегодня снова ходила в прокуратуру, зашла в кабинет зампрокурора г. Новороссийска (просто не могла пройти мимо таблички с фамилией Кабанов!). Был неприемный день, но он-таки оторвался от спортивного канала и, не говоря при этом ни слова, тем не менее внимательно меня выслушал. Кивал, обещал помощь.

У Ляли, в соседней со мной комнате, жила предупредительная девушка Маша. Как-то вечером мы столкнулись в коридоре и сразу подружились. Маша родилась в Якутии, с отличием закончила исторический факультет Петербургского университета и совсем недавно переехала жить в Новороссийск. Она собиралась устроиться здесь в школу учительницей. Я тогда порадовалась за ее учеников. Маша мне сразу понравилась, она обладала такими редкостными качествами, как целеустремленность и порядочность. А еще у Маши был муж Андрюс – латыш, который строил яхты и затем на них плавал. Андрюс собирался вскоре переехать к Маше, видимо, желая поменять родное Балтийское море на Черное. Меня странным образом успокаивал тот факт, что в Новороссийске живут такие благородные люди, которые строят яхты и учат детей. Значит, жизнь продолжается! Каждый вечер мы обменивались с Машей новостями. Она рассказывала мне о тонкостях местной системы образования, а я ей о результатах поисков Ксюши. Вскоре мне стало все понятно с судами, а Маше со школой, и мы решили съехать от Ляли, чтобы снять комнату на двоих на длительный срок. Это получалось значительно экономичнее, чем платить посуточно. Как-то вечером она позвонила мне и взволнованно сообщила:

– Есть хороший вариант, поехали его смотреть.

– Прямо сейчас? Куда?

Маша не бросала слов на ветер.

– В «Трапезунд», – бывают такие слова, которые сами как ветер и загадочно зовут за собой.

– Что это такое? – не поняла я и даже записала незнакомое слово на бумажку.

– Вроде ресторан, спроси у местных, как туда добраться. Я уже разговаривала с хозяином. Он грек, – загадочно добавила Маша.

Действительно, взобравшись на машине вверх по склону, я вышла у светящейся вывески двухэтажного греческого ресторана, ловко совмещенного с ларьком и автобусной остановкой. Обогнув замысловатую конструкцию, я направилась вглубь пустынной дороги. Стая разномастных собак шумным строем пронеслась мимо, с азартом кусая друг друга за уши. Несколько минут озираясь в кромешной темноте, я сдалась и набрала Машу.

– Иди прямо, пока не увидишь справа чугунные ворота и трехэтажный особняк.

Я шла, исправно следуя Машиным инструкциям, и старалась не обращать внимание на отсутствие каких бы то ни было признаков жизни вокруг. Телефоном подсвечивала дорогу, чтобы не споткнуться. Неожиданно за поворотом показалась сторожка, освещенная тусклым светом фонаря, и практически сразу бросился в глаза кирпичный дом. Не оставалось сомнений в том, что я на месте. Гостиница оказалась трехэтажным особняком на окраине города и действительно называлась непонятным словом «Трапезунд».