Громкое дело

– Ты никогда не рисуешься, – сказала Анника. – Ты всегда… такая, как есть.

Берит удивленно посмотрела на нее, замерла с ковшом для кофе в руке.

– Да брось ты. Мне тоже не чуждо это порой. Хотя не столь часто на работе. Я уже вышла из такого возраста.

Она закончила готовить кофе, выключила кофейник и поставила его на стол вместе с ложками и двумя чистыми чашками.

На нем также лежали свежие газеты, «Квельспрессен» и «Конкурент», и оба крупных утренних издания с их массивными воскресными приложениями. Анника дотронулась до них, но не стала открывать.

– Мы получили видео, – сообщила она тихо. – Proof of life. Томас выглядел просто ужасно.

Анника закрыла глаза и увидела перед собой его лицо, выпученные глаза, испуганный взгляд, мокрые от пота волосы. Ее руки задрожали, и она почувствовала, что паника вот-вот охватит ее. «Если европейские лидеры не прислушаются, я умру, если вы не заплатите, я умру». Он умрет, он умрет, он умрет, а она ничего не сможет сделать.

– О боже, – сказала она, – о боже…

Берит обошла вокруг стола, вытащила из-под него стул, села рядом с ней и заключила ее в свои объятия, а потом долго не отпускала.

– Все пройдет, – сказала она. – В один прекрасный день это закончится. Ты справишься.

Анника заставила себя дышать нормально, чтобы воспрепятствовать перенасыщению крови кислородом и тем самым избежать дрожи в руках, головокружения и учащенного сердцебиения.

– Это так омерзительно, – прошептала она. – Я абсолютно беспомощна.

Берит протянула ей кусок бумажного полотенца, и Анника высморкалась в него громко.

– Я, пожалуй, в состоянии представить это, – сказала Берит, – но не понять.

Анника закрыла глаза костяшками пальцев.

– Я сломлена, – пробормотала она. – Я уже никогда не стану прежней. Даже если смогу как-то прийти в себя, все равно не буду прежней.

Берит поднялась и направилась к кофейнику.

– Знаешь, – сказала она, – в Национальном музее в Кардифе в Уэльсе есть японская тарелка, которую сознательно разбили и склеили. Старые японские мастера часто били дорогой фарфор, поскольку, по их мнению, он становился гораздо красивее, если его восстановить.

Она налила кофе в чашки и села напротив Анники.

– Я действительно хотела бы, чтобы случившееся обошло тебя стороной, но оно не убьет тебя.

Анника погрела руки на кофейной чашке.

– Оно, пожалуй, убьет Томаса.

– Возможно, – согласилась Берит.

– Он ведь поехал туда добровольно, – сказала Анника. – Сам вызвался отправиться в Либой.

Она посмотрела в окно. Озера ей было не видно отсюда.

– Причину зовут Катерина. Англичанка.

Она видела ее фотографии в Интернете. Блондинка, милая, стройная, вроде Элеоноры или Софии, черт бы ее побрал. Как раз в его вкусе.

Она снова обратила взор на Берит.

– Я знаю, что можно идти дальше, знаю…

Берит еле заметно улыбнулась. Анника помешала ложкой кофе.

– Мы думали переехать, но сейчас страховые деньги испарятся. Хотя, может, и к лучшему. Они ведь на самом деле были не мои, а Рангвальда…

Анника нашла мешок, полный еврокупюр, в электрощите, когда разоблачала Красную Волчицу. Вознаграждение в размере десяти процентов от суммы находки позволило ей купить и виллу в Юрсхольме, и квартиру у Анны Снапхане, которые к настоящему моменту уже испарились (вилла сгорела, а квартира была продана).

– Ты останешься с ним? – спросила Берит. – Если он вернется?

Анника закрыла руками рот и почувствовала, как слезы снова побежали у нее из глаз. Берит оторвала еще кусок бумажного полотенца и вытерла ей щеки.

– Так-так, – сказала она. – Только не предпринимай ничего на скорую руку. Развестись ты всегда сможешь, если в будущем у тебя появится причина. Не хочешь пообедать? Я собиралась приготовить котлеты с луком.

Анника улыбнулась свозь слезы:

– Звучит фантастически.

Берит направилась к холодильнику и извлекла из него картошку и упаковку с готовым фаршем. Почистила картофелины и положила их в кастрюлю, зажгла газовую горелку на плите и поставила кастрюлю на огонь. Потом зажгла еще одну горелку и достала сковороду.

Анника сидела на своем месте, не в состоянии пошевелиться. За окном ветер пытался пригнуть к земле голую березу, синица клевала семечки с кормушки. Скоро темнота должна была воцариться снаружи. Масло зашипело в сковороде. Анника потянула к себе «Квельспрессен».

– Ты знаешь о новом убийстве? У той женщины остались две дочери-подростка.

– Страшное дело, – вздохнула Берит. – Хотя я по-прежнему не верю ни в какого серийного убийцу, однако в последнем случае речь явно не идет об убийце-муже. Ее бывший сейчас в командировке в Германии, по-моему, в Дюссельдорфе, и прерывает ее с целью приехать домой и позаботиться о девочках. Это уж точно не история с угрозами и насилием.

Анника прочитала текст еще раз и покачала головой.

– Что-то здесь не сходится, – сказала она. – Она ведь не случайно попалась под руку. Ранний вечер, совсем близко к жилым домам, сильные удары в шею. Слишком бесцеремонно, такое впечатление, что имеет место личный мотив.