Громкое дело

Она несколько раз беззвучно втянула в себя воздух.

– Проверке?

– Все, кто приезжают в Кению, должны оставить отпечатки пальцев на таможне.

Анника закрыла глаза.

– Но даже если рука принадлежит Томасу, это же не самая страшная трагедия, – сказал Халениус. – Он ведь правша?

Анника кивнула.

Он провел рукой по ее волосам.

– Томас поправится, – сказал он. – Люди не умирают, если у них ампутируют одну руку.

Она закашлялась.

– Но рана ведь сильно кровоточит? Он может истечь кровью?

– Конечно, крови хватает, через руку проходят две артерии, но кровеносные сосуды как бы сжимаются рефлекторно. Если помочь им и держать оставшуюся часть высоко и перетянуть чем-нибудь, кровотечение прекращается через десять – пятнадцать минут. Правда, есть опасность инфекции.

– Разве это не больно? – прошептала Анника.

– Ну, от боли можно потерять сознание, и реально болит где-то два-три дня.

– И люди из криминальной полиции знали все это? Об артериях и рефлексах?

– Я позвонил одному товарищу, врачу из больницы в Седере.

Анника посмотрела ему в лицо: он действительно подумал обо всем. Сейчас вокруг его глаз снова появилась красная окантовка, словно он тоже плакал. Она убрала прядь волос у Халениуса со лба, он улыбнулся ей. Она подтянула ноги под себя и свернулась в клубок, положив голову на колени Халениуса. Свет маленьких декоративных ламп отражался в оконном стекле красными и зелеными пятнами на фоне холодного зимнего неба, бахрома занавесок медленно шевелилась от сквозняка.

Анника заснула.

«Наша офисная мебель по своему качеству сравнима с нашей журналистикой и нашей пунктуальностью», – подумал Андерс Шюман и осторожно прошелся пальцами по повязке у себя на голове.

Их шестичасовая встреча начала все больше перемещаться на начало седьмого и еще позднее, но ее по-прежнему называли шестичасовой чисто по привычке. Сейчас было уже без четверти семь. Шюман поднял глаза и огляделся. У него создалось ощущение, словно он просидел за этим столом несколько столетий все в той же компании своих помощников, создающих хаос и истребляющих запасы кофе в его комнате на пути к их навечно закрепленным местам.

Он глубоко вздохнул.

– Закройте дверь и садитесь, чтобы мы в конце концов смогли начать…

Редакторы расселись, замолчали, и все в ожидании уставились на него. Словно он обещал вытащить кролика из шляпы или устанавливал порядок во всем мире.

Он кивнул Патрику, новости стояли на первом месте, он всегда старательно подчеркивал это. Шеф новостей энергично поднялся со своего стула.

– У полиции есть подозреваемый по пригородным убийствам, – сообщил Патрик Нильссон с триумфом. – Мы пока еще не получили формального подтверждения, но Мичник и Хеландер разберутся с этим за вечер.

Шюман кивнул задумчиво сам себе. «Пригородные убийства» выглядело далеко не глупым термином для данной серии преступлений, его вполне можно было использовать в качестве общего заголовка.

– Нам известны какие-то подробности? – спросил он и щелкнул своей шариковой ручкой.

– Есть свидетели, которые могут привязать его по крайней мере к одному из них, и его мобильник оставил электронный след по соседству минимум с одним из других. У нас есть первая полоса на завтра.

Патрик Нильссон хлопнул ладонью по ладони своего помощника.

Шюман снова потрогал пальцами повязку, ему на затылок наложили четыре шва. Он залил кровью годовой финотчет.

– Хорошо, – сказал он. – Подождем и посмотрим, где окажемся. Но нам необходимо поддерживать интерес и к истории с похищением. Там явно вот-вот наступит развязка.

Джимми Халениус позвонил ему как раз перед встречей и поведал, что Томасу Самуэльссону, скорее всего, отрубили левую руку, но главный редактор не собирался рассказывать это здесь.

– Испанец вчера пришелся очень кстати, – сказал Патрик. – Но сейчас нам ведь придется просто топтаться на месте.

– У нас есть фотографии, где он соединяется со своим другом и матерью, – вставил слово Пелле Фотограф.

– Он не сказал ничего больше? О Томасе Бенгзтоне?

– Бенгзтоне? – спросила девица, отвечающая за интернет-версию.

Шюман обреченно закрыл глаза. Патрик застонал.

– Ни звука. Только передал через кого-то вроде своего пресс-атташе просьбу оставить его в покое. У нас есть еще что-нибудь о парне в купальной шапочке?

Шюман моргнул непонимающе.

– Или в полотенце на голове, – уточнил Патрик. – Мяснике из нашего собственного фильма ужасов.

Андерс Шюман увидел перед собой стильного Томаса Самуэльссона, в пиджаке, но без галстука, и попытался представить его без левой руки.

Халениус не смог оценить, хотели ли похитители таким образом выдавить из них выкуп или лишь в очередной раз продемонстрировали свою жестокость и садистские наклонности. Вероятно, речь шла и о том и о другом одновременно, во всяком случае, так они с Халениусом в конце концов решили.

– Я хочу иметь разворот о похищении, – сказал Шюман. – Фотографии жертв, пожалуй, с жирным заголовком наискось внизу: УБИТ, В НЕВОЛЕ, НА СВОБОДЕ. Вытащите исходные факты на свет божий еще раз, кто оказался в заложниках, как они умерли, все такое…