Громов: Хозяин теней

Не понятно, почему Михаил Иванович до того же не додумался. Или… додумался? У него ведь и опыта побольше, и возможностей. А он… он сделал вид, что загадка тут презагадочнейшая с тайною тайной вкупе, разгадать которую ему не по силам. Зачем?

Или…

А если… если не только Еремей мог почуять тень? Синодники ведь с ними давненько дело имеют. И если… если Михаил Иванович заподозрил? Вот когда меня благословлял или что он там делал? Уверенности не было, а вот сомнения, те появились.

Как заставить меня проявиться?

Зорька остановилась.

Если… подозревает… спрашивать напрямик? Зачем, если солгу? Лучше уж так… случай хороший… тварь уже пыталась убить меня. Значит, попытается снова. Стало быть, рано или поздно я вынужден буду сопротивляться. Человеческими силами с сумеречником не справиться. И тогда…

По спине поползли струйки пота.

В монастырь не хотелось. Категорически. Нет, может, Еремей и ошибается, и не всё так плохо, но…

Зорька чуть качнулась и губы её растянулись:

— Плохой мальчик! — погрозила она тени пальцем. — Очень плохой мальчик… но мы это исправим. Будет хороший. Будет лежать тихонько-тихонько и мамочке не мешать…

Если так, то…

Думай, Громов. Голова дана не только, чтобы в неё есть. Бежать? Некуда бежать. В комнатушке ни окон, ни дверей запасных. А за этой, единственною, тварь, которая неспешно, танцующей походкой, приближается.

— Метелька… ты только не трясись, но нас сейчас реально убивать станут, — сказал я, выдёргивая Метельку из полудрёмы, в которую он опять впал. Вот, чую, какой-то погани она плеснула, то ли в питьё, то ли в еду. Мне вон тоже зевать охота, даже близость смерти как-то не сильно помогает.

Встряхнуться.

Осмотреться…

Ага, а револьвер Еремеев при мне. Как-то вот он и не забрал, а я и не отдал. Хорошо. Пули в нём непростые, поэтому хоть какой-то шанс.

Тень я дёрнул.

Если моя догадка верна — а ничем другим эту вот загадочную тупость опытного дознавателя я объяснить не могу — то её присутствие попытаются зафиксировать. Как? Хрен его знает. Артефакты в этом мире имеются и во множестве. И при наличии теней должны быть способы их обнаружения.

— Савка… — Метелька зашарил вокруг себя. — У меня только нож. Чего делать?

— Лечь. Притворись спящим. И я лягу…

Если уж стрелять, то на поражение.

Тень шмыгнула в щель и, как показалось, с большою охотой. А я услышал тяжёлую поступь Зорьки. Та вроде и кралась на цыпочках, но как-то очень уж громко.

— Когда стрельну… по ситуации. Или бей, или, может, если получится, беги. Кричи… на помощь зови.

Сомневаюсь, что помогут, но да вдруг.

Я вытянулся на топчане, накинув на себя тряпьё. И глаза закрыл. Револьвер положил рядом, придерживая его рукой.

Надеюсь, не подведёт.

Дверь приотворилась совершенно беззвучно. И потянуло… о да, этот запах я не мог не узнать. И от него почувствовал, как на спине волосы дыбом становятся.

— Тук-тук, — пропела Зорька хрипловатым чужим голосом. — А кто там прячется? А я вижу… Ку-ку.

Полное ку-ку.

Причём давно. Но лежим. Спокойненько лежим, делая вид, что уснули.

— Нехорошо обманывать мамочку… мамочка играть пришла! Пришла играть мамочка, а ты, негодяй, прячешься, — в голосе появились нервические нотки. — Плохой мальчик! Плохой!

— Мамочка! — я повернул голову в сторону Зорьки. Готов поспорить, она знает, что я не сплю. — Мамочка… ты ли это?

— Я, сынок, я… ты где?

— Тут, мамочка.

— И я тут! Иди ко мне!

— Не могу.

— Чего же?

— Стра-а-ашно, — проныл я столь капризно, как только получилось. — Тут темно… темно и страшно. А ты ушла…

— Мне надо было. Мамочке пришлось, — отозвалась Зорька. — Мамочка работала… посмотри, что мамочка принесла тебе!

В темноте я вижу и не только огромное тело Зорьки, которая собой заслонила проход, но и дымку, которая теперь это тело окутывала.

— Мамочка! Я так соскучился!

Дымка сочилась из ушей и рта, она пробивалась через кожу, сгущаясь и образуя длинные нити. А те сплетались в жгуты.

Выглядело жутко.

— Мамочка, — немного надрыва в голос. — Иди же ко мне! Обними меня…

— Иду, — сказала Зорька и, раскрыв руки, будто и вправду собиралась обнять, шагнула ко мне.

Глава 38

Глава 38

Доктор, молодой, красивый, желает жениться на особе с капиталом от 50 тыс. рублей, с хорошим характером. Намерение открыть хирургическую лечебницу. Г. Ростов на Дону, до востребования [1]

Известия

Я уже видел тварей.

Разных.

И казалось даже, что хуже быть не может. Ан нет, это я, оказывается, недостаточно оптимистичен был. Хуже всегда быть может. Нити над Зорькой резко скрутились этакими резиновыми жгутами, вытягивая из пухлого тела её куски тени. А те стремительно слиплись в чёрный бесформенный ком.

Лилиями воняло резко и отвратно.

Запах сделался густым и уже даже не лилейным — пахло мертвечиной.