Громовой Кулак (СИ)

Пот заливал глаза вместе с кровью из рассеченного лба, но плывущий взгляд всё же различил алую попону на крупе черного жеребца. Смуглое лицо в обрамлении длинных темных волос. И пронзительно-зеленые глаза, давний отголосок родства с севером на лице южного правителя. Насмешка богов, не иначе. Они смотрели друг на друга одинаково-зелеными глазами — не запачкавший даже сапог тисрок на лоснящемся жеребце и вымаранный кровью принц, едва видящий сквозь грязные волосы и темнеющие перед глазами пятна, — пока враг не кивнул будто бы в знак уважения и не спрыгнул с коня. Шагнул вперед, будто не боясь, что хрипящий, из последних сил опирающийся на алебарду принц всё же сумеет развернуть ее в руках и одним ударом раскроить череп под темным острозубым венцом.

— Я сожалею, — сказал тот, кого годы спустя назовут Покорителем Запада. Будто его слова могли хоть что-то изменить. Могли вернуть к жизни хоть кого-то из убитых его воинами.

— На что… мне твоя жалость? — вырвался в ответ совсем не королевский хрип. Сил не осталось даже на это.

Ильсомбраз ответил не сразу. Посмотрел на его кольчугу, а затем вновь на измаранное лицо.

— И всё же… я совершил ошибку. Я не пойду дальше. Когда мы встретимся в следующий раз, я предложу принцессе Элари мир.

— Как… благородно.

Говорить подобное, оставив за спиной сотни мертвецов. Лишив жизни даже короля и его сыновей. Даже жаль… что им недостает южного коварства. Иначе Элари первой бы поднесла Ильсомбразу кубок с отравленным вином. Но она не сделает этого, даже похоронив всю свою семью.

Он бросил алебарду, лишь когда заполонившие перевал полчища и в самом деле повернули назад. Словно огромная, шелестящая стальной чешуей змея, уже не видевшая, как враг наконец выпустил из рук оружие и сполз по скале, хватаясь за нее рукой. Как на залитой кровью тропе остались лишь тела шести десятков арченландцев.

Лишь две дюжины из них еще оставались на ногах. И в потрясенной тишине не сразу прозвенело неверящее «Ура?!».

— Ура! — подхватили остальные хриплыми задыхающимися голосами. — Ура Его Высочеству! Ура…!

И потерянно замолчали вновь, повернувшись к тому, кого собирались чествовать.

Принц смотрел в пустоту.

========== Глава семнадцатая ==========

Комментарий к Глава семнадцатая

Мы окончательно уползли в нехронологическое повествование.

Багровое солнце неторопливо клонилось к закату — к слепяще-белой линии горизонта между столь же багровыми барханами и лишенным и тени облаков небом, — когда на петляющем вдоль извилистой реки тракте вновь поднялась пыль под копытами мчащегося во весь опор жеребца. И первой, как это не прискорбно, его заметила вовсе не Джанаан. Вилора стояла у нее за спиной, опираясь на витые перила узкой галереи-балкона — хозяин этого дворца-форпоста не иначе, как пытался повторить знаменитые наружные галереи Джаухар-Ахсаны, — и рассеянно смотрела на закат, пока Джанаан раздавала приказы уставшим от зноя слугам.

— Кувшин вина и теплое покрывало ко мне в спальню, — они с Ильгамутом останавливались здесь прошлым летом, и Джанаан прекрасно помнила, сколь холодной могла быть ночь в сердце пустыни после столь же жаркого дня. — Нет, мясо пусть подадут мужчинам, я поужинаю фруктами и…

— Госпожа, — окликнула ее Вилора и зазвенела подаренными Ильгамутом золотыми браслетами, делая шаг в сторону Джанаан, — простите, что смею прерывать вас, но… Разве это не ваш сын?

Джанаан обернулась, словно эти слова были ударом молнии, расколовшим землю прямо у нее за спиной, и растерянно уставилась на петляющую по берегу реки дорогу. Поначалу даже решила, что Вилору подвело зрение — как можно было понять, что это Сармад, когда он был еще так далеко? — но присмотрелась и поняла, что всадник и в самом деле был слишком невысок для взрослого мужчины. Но мчался так, словно уже им был.

Во имя всех богов! Если это и правда Сармад, то где его свита?! И что он делает так далеко на Юге?! Почему не предупредил ее?! Да даже когда брат послал сражаться с пустынниками Ильсомбраза… Тот всё же был старше. И ехал на эту войну уж точно не один!

Она знала, что Ильгамут писал в Ташбаан, когда на границе вновь стало неспокойно — скорее из уверенности, что тисрок должен знать о том, что творится на другом конце Калормена, чем из действительной надежды на помощь с севера, — но даже калорменские боги не могли быть столь жестоки, чтобы этой помощью оказался Сармад. Это было даже ужаснее, чем слухи о том, что тисрока видели в центральных сатрапиях. И болтали теперь на каждом углу, будто и не тисрок это вовсе, а очередной северный демон, принявший его обличие на погибель всему Калормену. Ведь все знали, что Рабадаш не может покинуть Ташбаан.

— Мама! — обрадованно закричал запыленный с ног до головы Сармад, спрыгнувший с коня в тот самый миг, когда она спустилась вниз, в облицованный белым мрамором двор с распахнутыми во всю ширь воротами, и бросился к ней, раскинув руки.

— Хвала богам! Мы думали, что не успеем догнать тебя до самой Джаухар-Ахсаны!