Громовой Кулак (СИ)

Вырвавшийся у Сармада вздох облегчения вышел настолько шумным, что мачеха одарила его сочувствующим взглядом, а отец дернул краем рта в кривой усмешке. Хотел, мол, почувствовать себя мужчиной и защитником Калормена? Вот и наслаждайся теперь. Сармад не сомневался: если он попросит о возвращении в Зулиндрех, отец не откажет. Но уважения — не только отца, но и его собственных людей — Сармад этим не добьется. Скорее уж, наоборот.

Вот и приходилось терпеть пыль, жару и назойливую мошкару, порой вьющуюся в воздухе целыми тучами.

— Куда дальше?

Кажется, их путь неумолимо поворачивал на юг, что, с одной стороны, радовало Сармада — там ждала мать, правившая теперь багровыми песками Джаухар-Ахсаны, — но с другой, летняя жара Ташбаана и Зулиндреха не шла ни в какое сравнение с южными сатрапиями.

— Пришла весть от Ильгамута, — ответил отец, промокнув лицо хлопковым полотенцем. И не смазав тонкие линии синей краски на веках. Сармад завидовал в мыслях, ожидая, когда ему наконец будет позволено уподобиться взрослым мужчинам. И был согласен даже на обыкновенную сурьму, которой подводили глаза даже казначеи и звездочеты. Лишь бы хоть попробовать разок-другой.

— Признаться, я удивлен, — продолжил отец, бросив полотенце на край низкого стола. — Думал, пустынники поднимут головы гораздо раньше.

Сармад хотел спросить, кто они вообще такие, эти южные варвары с изрезанными шрамами лицами, но слова следовало подобрать правильные. Отец не любил праздных вопросов. Любопытство простительно ребенку сродни Нарджис. А Сармад… почти мужчина. Он повел себя, как мужчина, выступив против бунтовщиков, и впредь уже не должен был возвращаться к детским глупостям.

А там, глядишь, и глаза подводить позволят.

— Откуда на юге столько варваров? Разве может пустыня прокормить такие полчища?

— Они приходят не из пустыни, маленький господин, а из земель, что простираются за ней, — улыбнулась, опустившись на соседнюю кушетку, одна из старших наложниц отца. Златоглазая Амарет, пустынная волчица с точно такими же, как у варваров, шрамами на смуглом лице. И она, в отличие от мачехи, всегда ехала верхом, по правую руку от отца. — За багровыми песками лежат руины великих городов, что построены во дни, когда мир еще был погружен во тьму. Когда не было ни королей Нарнии и Арченланда, ни великих тисроков Калормена, и Птицеликий Таш сражался плечом к плечу со Львом, что стережет северные земли, против полчищ демонов, ищущих пути в наш мир.

Сармада едва не передернуло от ее приглушенного голоса. Остановило лишь то, что в этот миг на него мог смотреть отец. А вот мачеха и в самом деле вздрогнула, будто ее пронзило насквозь порывом ветра от распахнутого окна. Но ветра не было. В прорезях деревянных решеток на окнах медленно тлело заходящее солнце, погружая покои в багровый сумрак, и огоньки в наполненных маслом пиалах трепетали сами по себе.

— Сотню лет бились боги с легионами врагов, — продолжала госпожа Амарет, улыбаясь темными губами, но не золотыми глазами. — Тысячи огненных бичей Азарота рассекли каждую пядь той земли, и тысячи ледяных копий Зардинах пронзили ее следом. Тысячи стальных перьев из крыльев Таша обратились кинжалами в сердцах демонов, и тысячи раз разрывали когти Льва шеи врагов. И была битва богов столь яростна, что когда их враги отступили, то оказалось, что земля в тех краях спеклась черным стеклом, а небеса раскололись пополам, и ни солнечной колеснице Азарота, ни жеребцам Зардинах, несущим в своих гривах тысячи звезд, не под силу преодолеть этот разлом. Лишь лишенные плоти духи рыщут там, куда столетия не ступала нога человека. Именно там, во тьме, что равнодушна к бегу времени, и лежит сердце варварских земель.

Сармад сглотнул — слишком гулко, выдавая, что принял рассказ чересчур близко к сердцу, — и невольно перевел взгляд на отца, больше занятого вином в высоком кубке и мясом на золоченной тарелке, чем словами его наложницы.

Это ведь… просто сказки?

Мачеха, судя по широко распахнутым глазам, ждала того же ответа.

— Тем городам нет и пяти столетий, — ответил отец чуть насмешливым тоном, и сумрак в покоях мгновенно перестал казаться таким пугающе-багровым. — Их построили те, кто искал путь дальше на юг, через красные пески. И нет там никакого стекла вместо земли, обыкновенные степи.

— Ты богохульник, мой господин, — отрезала госпожа Амарет, скрестив на груди руки в золотом шелке. — Потому-то боги и карают тебя, ведь тебе легче поверить, что и столетние льды растопила одна лишь перемена звезд, чем силы, подвластные другим, но не тебе.

— А ты не забивай моему сыну голову пустынными сказками.

— Это не сказки. Южные земли населяют призраки и колдуны. Я видела своими глазами, на что способны краснолицые шаманы. Их не победить силой одного лишь клинка.

— То-то южные тарханы уже не одно столетие успешно обороняют от них границы, — ехидно согласился отец. — Они, стало быть, тоже все, как один, колдуны и демоны.

— Шаманов мало, — заупрямилась госпожа Амарет. — И их колдовство слабеет втрое в землях, что хранят крылья Таша.