Громовой Кулак (СИ)

Ледяная вода будто пронзила всё тело дюжиной мечей. Потянула вниз за мгновенно намокшую одежду, в темноту оказавшегося неожиданно глубоким озера, но перед глазами по-прежнему отчетливо сиял, сыпля яркими голубыми искрами, обломок колдовского жезла. И пылали яростным светлым огнем широко распахнутые глаза ведьмы, окруженной зеленым шелком и черными волосами, словно поднимающимися со дна водорослями.

Ты… Маленькая дрянь! Думаешь, я для того вырвалась из клетки Белой Колдуньи, чтобы вновь лишиться всего по милости какой-то девчонки?!

Жезл искрил, обжигая лицо, в воде на глазах образовывались мелкие кристалики льда, и было так страшно, так… Нет, всё же не так, как в ту ночь, когда она тащила едва живого Корина по залитой кровью и дождем тропе.

Не ради себя, верно? Ради Нарнии. Ради… него. Должно быть, она бы так и не сумела стать хорошей королевой, если даже сейчас все ее мысли лишь о… Ее вморозит заживо в этот лед — она поняла это, едва увидев, как ярость на лице ведьмы вдруг сменяется растерянностью, а затем и ужасом, — а она думает лишь о том, что…

И в ушах звенело от смеха другой, давно мертвой ведьмы. Единственной настоящей хозяйки этого жезла.

Прекрасно, маленькая принцесса, прекрасно! Что ж, я сделаю тебя подарок на прощание. Она застынет во льдах до конца времен, но ты… Что ж, я буду милостива. Ты умрешь быстро.

Грудь жгло от нехватки воздуха, от сковывающего по рукам и ногам холода, и пусть разумом она понимала, что прошло лишь несколько мгновений, но перед глазами уже темнело и всё сильнее жалило и кололо кожу яркими голубыми искрами. Она еще успела подумать, что это, должно быть, обыкновенная ловушка — не одной ведьмы, так другой, — когда сквозь смех и звон расползающегося во все стороны льда донесся шумный, почему-то показавшийся таким отчаянным всплеск.

И ее с силой дернуло за ворот — наверх, к яркому голубому небу, еще виднеющемуся сквозь смерзающий на глазах белый лед, — заставив зайтись кашлем, стоило только сделать первый вдох. И всё равно продолжая отчаянно хватать ртом вдруг ставший таким горячим воздух. И потащило, словно куль с мукой, из воды, пока под слепо ищущими опоры руками, а затем и ногами не зашуршала мелкая каменная крошка. Авелен зашлась кашлем с новой силой, вцепилась пальцами за потяжелевшую от воды кожаную куртку с прорехой на плече и услышала над ухом точно такой же кашель. Мужским голосом.

— Чтоб тебя, Эви, — заявил он безо всякого почтения хотя бы к ее титулу, но она не ответила. Не смогла даже отвести потрясенных, широко распахнутых глаз от возникшего в солнечных лучах силуэта. Застывающего у самой кромки воды льда коснулась огромная львиная лапа, не позволяя ледяной магии вырваться за границы обратившегося серебряной монетой озера.

И короткая, будто одобрительная усмешка в длинные усы обратилась яростным, сотрясающим сами горы рыком, поглотившим звон рассыпавшейся ледяной крошки где-то за спиной и отчетливо угасший в ушах визг Белой Колдуньи.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Мельница — Любовь во время зимы.

https://music.yandex.ru/album/3848411/track/31708839

Вслепую вновь перелистай

Пергамент нам доступных тайн —

Лёд, раскаленный докрасна,

Любовь страшнее, чем война,

Любовь разит верней, чем сталь.

Вернее, потому что сам

Бежишь навстречу всем ветрам,

Пусть будет боль, и вечный бой,

Не атмосферный, не земной,

Но обязательно — с тобой.

Мельница — Любовь во время зимы.

В Кэр-Паравэл осень всегда приходила с опозданием. Спускалась неспешно со склонов Эттинсмурских гор, наряжая в рыжий и золотой северные леса, шла по узким, петляющим в глубине чащи тропинкам, собирая последний урожай голубики, едва касалась яблонь в замковом саду, даря их листьям лишь первый бронзовый отлив. Море обретало сине-свинцовый оттенок, утихало ненадолго перед бурными зимними штормами, лениво накатывая на белоснежный песок далеко внизу, у подножия отвесного скалистого обрыва, и птицы поднимались в воздух длинными клинами, оставляя летние гнезда и устремляясь на юг, к виднеющимся в ясную погоду синим пикам арченландских гор.

На псарнях взбудораженно лаяли псы в ожидании очередной верховой охоты, на кухне — не уступавшей размерами бальным залам — обменивались последними новостями кухарки — дриады, барсучихи и зайчихи, — а в покоях будущей королевы Нарнии не стихало возмущенное ворчание.

— Что ты мне подаешь?! — ругалась старая Бобриха с благородной, совершенно седой шубкой, затягивая золоченные шнуры фиалкового платья и тщательно поправляя шелковые складки на груди. — Какие сапфиры к такому наряду?! Только жемчуг! Жемчуг и то ожерелье с золотыми цветами. Я говорю, золотыми, а не серебряными!

Она же уложила длинные светлые волосы в сложную, напоминавшую корону прическу, замысловато вплетя в нее золотой обруч с прозрачным камнем в центре, застегнула длинную цепочку с дюжиной цветков через равные промежутки золотых звеньев — обвивших шею в два ряда и спустившихся на грудь третьим, — пододвинула шелковые туфельки и придирчиво разгладила видимую ей одной складочку на летящем, расширяющемся от локтя рукаве.