Гроссмейстер

– А, ну да… я его за охранника принял… – я попытался напрячь зрительную память. – Слушай, а точно, похож! А знаешь, где мы его еще видели? – меня вдруг осенило.

– Во дворе дома маньяка. Он там целый час отсвечивал. – Арсений вдруг улыбнулся.

– А чему ты радуешься? – изумился я. – Значит, за нами следили все это время!?

– Во-первых, не все время, а во-вторых, что я тебе говорил? – с видом великого гроссмейстера сказал он. – Комбинационное зрение! Это способность игрока замечать возможности, которые скрывает определенная позиция, наперед предполагая то, какие жертвы следует сделать, чтобы получить тактическое преимущество и…

– Тоже мне, великий комбинатор! – обозлился я на него. Нашел время читать шахматные правила! – Делать-то что будем?

– Лавировать, – ответил он и, как обезьяна, стал карабкаться по решетке ворот наверх. Там, между верхней железной планкой и каменным потолком была узкая щель, в которую этот человек-паук умудрился пролезть. Спрыгнув вниз, он подошел к кнопке замка и, нажав, открыл мне калитку.

– Спаси… – хотел я поблагодарить его.

– А знаешь, что нас уже две, так сказать, организации пасут? – перебил он меня, когда мы пересекали двор-колодец, направляясь к угловой парадной.

– В смысле?

– В смысле, люди Игоря Иваныча и люди Сечкина! – ответил он и вошел в раскрытую настежь дверь.

– А с чего ты решил… – начал было я, но Арсений уже не слышал, он поднимался по полутемной лестнице.

На нижней площадке лежало чье-то бездыханное тело. Я хотел наклониться, чтобы удостовериться, живой или нет, но Арсений тут же мне крикнул:

– Не трогай! Тут наркоманы тусуются, это один из них. Очухается – встанет…

Я догнал Строганова.

– А думаешь, он жив?

Мы поднимались по крутой лестнице. Между этажами около окон курили местные жители мрачного вида. Провожая нас недовольными взглядами, они негромко переговаривались между собой:

– Ну и чё?

– Да, походу товар там оставили…

Мы поднялись выше.

– Он х#ев сто патронов сложил на меня! – это на следующей площадке полная женщина говорила по телефону.

Еще полэтажа вверх…

– Шляются тут по крышам, заманали! – это, видимо, относилось к нам, а следующая фраза – уже к собеседнику: – Я, короче, пол-литрухи взял…

Так мы дошли до двери на чердак. Арсений уцепился за нее и, прилагая значительное усилие, открыл. На чердаке почему-то горела тусклая лампочка. В призрачном свете мы подошли к старой деревянной лесенке и выбрались на крышу. Уворачиваясь от телевизионных антенн, проводов, каких-то веревок и торчащих кусков ржавого железа, мы подошли к крыше соседнего дома, в котором, если я не ошибаюсь, проживал Арсений. Затем, совершив небольшой акробатический трюк, мы очутились вначале на его крыше, а потом и на его чердаке. Здесь электричество экономили, было темно. Мы при свете телефонных фонариков нашли дверь на лестницу, но она, как это ни странно, оказалась закрытой намертво.

– Черт, – вспомнил Арсений, – это же я сам ее забил, чтобы никто на крышу не вылезал!

С этими словами он с разворота ударил по двери ногой. Потом еще. Видно, что приколочено было на совесть.

– Может, еще какая дверь имеется? – спросил я, пока он стирал пот со лба.

– А, да, я и забыл, там, дальше есть, – кивнул он. – Но я хочу проверить…

И он с криком «алохомора!» нанес сокрушительный удар ногой по деревянной, обитой старым железом двери. Вылетев вместе с косяком, она жалко повисла на нижней петле.

– Завтра приколочу обратно, – шепотом сообщил он мне и стал тихонько спускаться по лестнице.

Засады около его входной двери не оказалось, и мы спокойно вошли в квартиру.

– Это часть моего плана, – заговорил он, скидывая ботинки резкими движениями. – Я так и рассчитывал, что они будут за нами следить…

– Зачем это нам? – я не поверил своим ушам.

– Затем, – подпрыгнув, он повис на турнике, – что надо смотреть… на один ход вперед! И видеть все клетки! Сечкин и Игорь Иваныч, они у нас будут чем-то вроде церберов, которых мы выпустим в нужный момент. И-раз, и-два, и-три… – стал он подтягиваться.

Время шло медленно, а для Арсения оно тянулось невыносимо. Он не мог ждать. Не мог сидеть просто так. Ругаясь вначале на юриста, который не присылал ему жизненно важную информацию, затем он перешел на меня, поскольку я захотел покинуть его и поехать к себе домой. «Покинуть» – это было слово Строганова.

– Доктор! Мы работаем вместе! Как Холмс и Ватсон. Фандорин и Маса. Как Пьер и Мария Кюри…

– Э-э… – возразил я. – Пожалуй, Холмса с Ватсоном будет достаточно. Хорошо, если так необходимо, я могу остаться, но…

– Отлично! С минуты на минуту придет ответ на мой вопрос: кто похитил Маргариту? – он ходил из угла в угол.

– Да почему ты считаешь, что тот, с кем она была на прогулке…

– Я так не считаю, – тут же перебил он меня. – Вот когда мы получим письмо, то тогда и будет видно, с похитителем она была или нет.

– Амбивалентность и битендентность, – поставил я ему диагноз.