Гроссмейстер

Девушка отмахивается и делает большой шаг назад – бежать через дорогу на красный небезопасно, а возвращаться в тёмный переулок и подавно не хотелось. Остаётся одно – идти туда, где больше людей, а после затеряться в толпе. Только вот один из парней схватил её за локоть и не дал убежать.

– Да ладно, мы же просто номерок попросить хотели!

– Отвали, – она выкручивает его руку, а после толкает от себя.

На каблуках бегать неудобно, особенно по мощёной камнем дороге.

Через пару метров её настигает ещё один мужчина – он выше и крупнее тех. Ей на миг показалось, что она знает этого парня – какие-то черты отдалённо напоминали ей кого-то, только вот личность и имя вспомнить не получалось, да и капюшон чёрной кофты был натянут на глаза.

Он сжимает пальцы на её худом плече до боли, а после начинает волочить в переулок между домами. Вьери брыкается, старается кричать, но безуспешно – рот закрыт ладошкой.

Через секунды до неё доходит – она кусает руку. Мужчина ослабляет хватку, а после она выворачивается. Но тут же падает, чувствуя дикую боль. Сумку выхватывают из ослабевших рук, тело в миг обмякает – на груди расцветает тёмно-красная роза.

А дальше всё как в тумане – полиция, скорая, а также невесть откуда появившийся Тео с окровавленными руками.

***

– Как она? – едва услышав скрип металлической тяжелой двери, дёргается Тео.

– Тео Веббер, – говорит Массон, заходя в допросную. Небрежно кидает чёрную пластиковую папку на стол и садится напротив. – На Вас возбуждено уголовное дело о покушении на жизнь Лины Вьери, Вашего врача. Может, расскажете о причинах?

Веббер сидит с руками, заведенными назад и скованными наручниками – руки уже затекли от этих железных браслетов. Последние пару дней он что и делал, так старался доказать полиции свою непричастность. Только вот выходило не очень.

– Я не совершал это нападение, – в тысячный раз повторяет он. – Я нашёл её уже в полуобморочном состоянии.

– Вы утверждаете, что на неё напали. Вы видели преступников?

– Да, их было трое.

– Почему Вы их не попытались задержать?

Тео подымает взгляд – глаза красные, уставшие, а мешки просто ужасали. И этот вопрос сейчас действительно задан с полной серьёзностью?

– Потому что, чёрт возьми, я старался спасти Лину. Я держал рану до приезда скорой помощи. Если бы я этого не сделал, то Вам пришлось бы на месте оформлять двухсотую форму. Как она?

Однако следователь пропускает мимо ушей вопрос, который за последние тридцать секунд задал дважды Тео.

– В нашем распоряжении появились записи с камер видеонаблюдения, расположенных на том перекрёстке. И там видно, как Вы наносите колотое ранение в район груди жертве. С какой целью Вы старались её убить?

А после он поворачивает ноутбук, стоящий на столе. И действительно – там прекрасно видно, как человек, очень похожий на Веббера, сначала заталкивает Лину в переулок, а после ударяет ножом.

– Черти, – шипит он, кусая и без того искусанные и разбитые губы. Методы допроса в таких делах явно не руководствовались гуманностью. – И здесь они поднаторели.

– Что Вы скажете на это?

– Где доказательства того, что это именно я? Как там Лина?

Но мужчина вновь покидает кабинет, оставив вопрос без ответа. Тео кажется, что он скоро сойдет с ума от незнания того, что творится с девушкой. Он мог догадаться, ведь ему сказали, что дело о покушении, а не убийстве. Но в такой ситуации эта мысль вылетела из головы.

Вдруг она не выжила? Вдруг то, как она слаба сжала его ладонь – последнее её движение в жизни? Вдруг она больше никогда не откроет свои прекрасные глаза?

От одной только мысли начинает мутить – вокруг весь мир превращается в простое и уродливое смешение всего. Даже когда с него действительно «выбивали» правду – а её действительно силой вытряхивали из перепуганного Тео – он едва различал голоса и крики. Для него это было как при контузии – всё мутное и какое-то инородное. Будто бы он находится не здесь, а где-то далеко. Возможно, так же далеко, как и Лина.

В груди неприятно сдавливает – страх не за себя, а за важного человека. Он сжимает кулаки до побелевших костяшек, а после дёргает плечами. Спина жутко ныла и плечи сводило от неизменного положения. А почему его держат в такой позе? Он и не сопротивляется особо – понимает, что с таким количеством охраны вокруг он не сможет сбежать. А всё лишь по одной причине – та несчастная справка со сфальсифицированным диагнозом. Они считают его психом, а потому он сидит в отдельной комнате, где кроме кровати и одного стола нет ничего, чтобы хоть как-то провести досуг. Сказать честно, то ему и не хотелось что-то делать, даже разговаривать – все его мысли сводились лишь к одному – он молился, чтобы с его Милой Леди всё было хорошо.