Грот афалины (илл. В. Барибы)

Песок возле воды был притоптан — остались вчерашние следы людей. Тут и там валялись факелы. А где же бомо Яп? Где старая Рата? Сколько ни вглядывались в ту сторону, где суетились возле ящиков солдаты, трупов не увидели. А может, их не убили? Может, они встали ночью и тихонько вернулись домой?

Помчались полосой прибоя, собака весело лаяла и старалась то одного, то другого цапнуть за пятку. Добежали до мыса и сразу плюхнулись в воду — белопенную, быструю в узком протоке. Собака повизжала, побегала по берегу и, осторожно войдя в воду, задирая голову, поплыла за ними.

Возле последнего островка волны были большие, все кругом пенилось и бурлило. Притаились за скалами, понаблюдали… И поняли, что тут приезжие и правда что-то делают под водой. От той четырехугольной машины на колесах клубами валил удушливый черный дым. От нее под воду тянулись черные резиновые шланги. Время от времени к понтону подплывал человек с баллоном за спиной и в маске, и ему подавали сверху то какие-то тяжелые пакеты, то провода.

— Ребята, там что-то грохочет под водой! Так бьет по ушам, ужас просто! — успел нырнуть и тут же выскочил на поверхность Мансур.

Спустились в протоку между третьим и четвертым островками. Янг с Туном нырнули и тут же вынырнули. Правда!

— Не выдержать! Голова раскалывается!

И тут их заметили с понтона: закричали, замахали руками, чтоб выбирались из воды и вообще выметались прочь. Но ребята только заплыли за островок и снова начали следить из укрытия, смотреть, что делается на понтоне, возле понтона и рифов.

Вот из воды один за другим вынырнули двое в масках и с баллонами за спинами. Им помогли влезть на понтон, снять баллоны. А маски посрывали они сами и, тяжело дыша, размашисто терли искривленные, точно от боли, губы, прочищали пальцами уши. Собака нетерпеливо скулила, ей хотелось залаять на незнакомцев, и Мансур сдавливал ее морду, прижимал к скале. Рабочие, хлопотавшие на понтоне, вытаскивали из воды черные шланги, на концах которых зависли какие-то железные штуковины с острыми наконечниками.

— Наверное, какой-то клад спрятали, золото! — у Мансура даже глаза загорелись.

— Дурня такого, как ты! — плюнул Тун.

— Я подплыву туда под водой, погляжу. Я умею плавать под водой! — Мансур пополз со скалы ногами вниз.

— Тише, они отходят! — показал Янг на корму понтона, где затарахтел движок, забурлила вода.

Понтон отплыл медленно, возле борта стоял человек в шортах и пропускал меж ладонями провода, которые уходили под воду.

— Гу-уд! Стоп! — прозвучала на понтоне команда.

— Я ныряю! Потом не найдешь этого места! Придержите пса! — Мансур оттолкнул собаку, собравшуюся полезть за ним в воду, и нырнул. Остановить его не успели.

В тот же миг на понтоне один из мужчин взмахнул рукой, и глухой гул взрыва всколыхнул округу. На месте рифов и атолльчиков, загораживавших вход в лагуну, встали огромные белые столбы воды и обломков кораллов. Опали, тяжело заплюхали в воду обломки рифов.

— Мансур! — испуганно закричали Янг и Тун, ласточками взвились в воздух, бултыхнулись в воду. За ними прыгнула и собака.

Мансур всплыл среди разноцветных рыб, неестественно переворачиваясь на бок, потом показал живот и повернулся на другой бок, начал опускаться на дно. И тут его подхватили Янг и Тун, поволокли к островку. Повернула за ними и собака.

Из носа и ушей Мансура шла кровь. Его слегка потормошили, помяли, и он закашлялся, выплевывая воду. Живой!

— Мансур! Скажи хоть слово! Мансур! — просили ребята. Собака тихонько скулила.

А Мансур только стонал и скрежетал зубами, не открывая глаз.

— Да что ж это делается?! — закричал Тун. — Вчера двух убили и сегодня… Что нам скажет его отец?!

— Скорей в деревню, может, кто-нибудь поможет ему… Поверни лицом вниз! Приподними! — Когда Тун поднял Мансура, Янг подлез под него. Так, чтоб голова и одна рука Мансура были на одном плече, а другая рука — на втором. Ступил, согнувшись, в воду. — Сбоку плыви, будешь страховать.

Тяжелым был Мансур. Пока добрались до третьего островка, а потом до второго, Янг сам наглотался воды. Дальше уже тянули Мансура вдвоем, под руку, положив на воду лицом вверх. Янг загребал левою, Тун — правой рукой.

На мысе-полуострове отдышались — недолго, только чтоб вернулись силы. Снова подняли, подавили на спину Мансура, положив его животом на колени Янгу, потому что мальчик, пока его тянули по заливу, снова наглотался воды.

Кое-как посадив Мансура на переплетенные четыре руки, понесли в деревню.

Визжала, бегала вокруг них кругами собака.

4

Было много и слез и крику.

И не только в Мансуровой хате, а и по всей деревне. «Людечки, да что же это делается?!» — каждая на свой лад голосили женщины. Стискивали зубы хмурые мужчины — в бессилии и гневе. Кому пожалуешься? Кто поможет? До бога — высоко, до султана — далеко. Да ходили же к султану, жаловались, просили милости. Ну и что из того? Не отец он своему народу, нет… Хорошо еще, что хоть живыми ходоков отпустили.