Грот в Ущелье Женщин

– Но просьба к тебе. Своди Катю к деду Савелию. С Надей познакомь.

– Удобно ли мне?

– Думаю, да. Для тебя, во всяком случае, это очень важно.

– Верно, – подумав немного, согласился Гранский и спросил: – Разрешите идти?

– Пойдем вместе.

Правда, полчасика я еще бы мог выкроить, побыть дома, но лучше, я подумал, не спеша составить план охраны границы и немного побыть с личным составом в курилке. Дней уже пять не заглядывал туда. Не дело. Самые откровенные разговоры ведутся там. В общем, наступал вечер, наступали новые пограничные сутки, а с ними приходили привычные заботы, которые не оставляют почти нисколько свободного времени. А тут еще одна новость: дежурный по отряду позвонил, что завтра утром на вертолете вылетает Полосухин с представителем штаба округа.

– Награды будет вручать, – пояснил дежурный и «по секрету» перечислил фамилии тех, кто поощрен за поимку пловцов. Предупредил после этого, чтобы все они были на заставе.

Приятная, но неисполнимая задача. Спланировать службу пограничников не так уж и сложно, а вот где колхозный МРТ? Где пастухи-оленеводы? Даже Игорь Игоревич, председатель сельсовета, на тоне. Ловит семгу. Один дед Савелий в становище.

«Нужно сегодня старика предупредить», – подумал я, и тут у меня возникла идея: познакомить Елизавету Кирьяновну с Надей. Пока нет Полосухина. Взять с собой и Лену с Олегом. Сделать, так сказать, семейный выход. Только согласится ли теща?

Согласилась. Даже с каким-то вызовом воскликнула:

– Ишь, чего выдумал! Познакомить с соперницей Ольгиной.

– Не соперница она. Не в ней дело. Оля сама уехала.

– Всяк о своем счастье печется. Знаю я этих тихоней.

– Зачем обижать напрасно? Плюнуть в душу легче всего.

Посмотрела Елизавета Кирьяновна, посерьезнев, внимательно мне в глаза и тихо пообещала:

– Ладно. Поговорю с ней, как с дочерью.

– Вот и хорошо.

Сказал, а у самого вдруг возникло сомнение, верно ли поступаю, что без ведома Полосухина веду его тещу, которая приехала, как сразу же стало понятно, навести «ревизию», и оттого, наверное, ведет себя так бесцеремонно, хотя, скорее всего, дома она совсем другая, такая, какой я видел ее на кухне, – верно ли поступаю, знакомя предвзято настроенную женщину с девушкой, которая безропотно любит Полосухина; не оскорбит ли ее Елизавета Кирьяновна, забыв о своем обещании? Но мосты сожжены, предложение принято, и теперь остается лишь надеяться, что все пройдет пристойно, и знакомство пойдет на пользу и во благо Полосухину. Задумается теща, увидев Надю. Обязательно задумается. И уж, конечно, вернувшись домой, постарается повлиять на свою дочь, чтобы та поскорее вернулась к мужу. Ну а если все, что я предпринимаю, ошибочно? Не раз я слышал в Туркмении: «Душа женщины, что колодец в пустыне. На дне его либо живительная влага, либо дохлый верблюд». Но чтобы узнать, нужно все же подойти к колодцу, заглянуть в него, а может, даже спуститься…

Савелий Елизарович встретил нас приветливо.

– Гость на гость, хозяину – радость, – говорил он, беря у меня Олега. – Ну, помор настоящий! – И Лене: – Ты, внученька, только на зиму уезжай с ним. Иначе, что будет: год-другой не увезешь – на всю жизнь привяжешь сына и себя с ним к Кольскому. Поморами так и станете. Север, он цепко держит человека.

– Да, Савелий Елизарович, – согласилась Лена. – Врачи тоже советуют менять климат, чтобы не привык ребенок только к северному. Решили мы: уеду я на всю зиму к маме. А к весне Женя отпуск возьмет.

– Вот-вот. На-ка дитя и идите к Наде. Там гостья уже есть. А мы с Лексеичем трубку выкурим… Глаза-то, они ведь предатели. Вижу, не за здорово живешь пожаловал. Совет небось дедов приспичил.

– Сегодня не за советом, Савелий Елизарович. Новость принес приятную, – сказал я, а когда вошли в боковушку-кабинет, пояснил: – Завтра начальство прилетает. Награды вручать. Прошу к десяти часам в гости на заставу.

– Порадовал старика, Алексеич… Только если раскинуть умишком, вроде бы отчего честь такая?

– А кто помог понять перехваченную радиограмму?

Ожидая Полосухина в устье Гремухи с резервом заставским, не знал я, что он, получив сообщение от Конохова о перехвате вопля пловцов, побежал вначале к деду Савелию и тот, достав подшивку вырезок из «Полярной правды» довоенных лет, отыскал старинную саамскую сагу «Красавица Катрин», пробежал глазами по тексту, вспоминая содержание, и уверенно сказал, что бой с захватчиками, по всем приметам, вела Катрин у падунов на Гремухе.

– Все саамы старые тоже так считают, – убедительно заключил он.

Тогда я не стал говорить Полосухину, что я уже знал ту старинную сагу и был уверен, что пловцы именно там, ибо это прозвучало бы ему упреком: давно на заставе, а не слышал легенды о возникновении становища. Так и промолчал. И сейчас, пытаясь развеять сомнения Савелия Елизаровича, я вновь подтвердил, что вся заслуга в том, что было точно определено место, где укрылись пловцы, принадлежит ему. Может быть, думал я, это его последняя награда.

– Верно, сгодился совет мой. Сгодился, – удовлетворенно подтвердил дед Савелий и, положив трубку в пепельницу, сказал: – Пойду самовар поставлю.