Гротенберг. Песнь старого города

На мгновенье всё стихло, и скрежет конструкции в следующее стал невыносимо громким. Жрецы в замешательстве оглядывались, перешёптываясь, не понимая, что им делать, почему ритуал не работает. Почему всё прекратилось?

Металл заскрежетал вновь, стекло песочных часов оглушительно треснуло, и частицы чёрного песка потекли нескончаемым потоком, просачивались через щели, засыпая сигилы, напитывая их силой Ваканта. Сегель ощутил, как его силы к нему возвращаются, а рана от клинка зарастает. Жрецы и жрицы, меж тем, пришли в себя, и вытащили оружие, собираясь явно его прикончить на месте. Всё не по плану, значит, просто убить и всё? Нехорошо...

Сжав клинок ещё крепче, наёмник понял, что едва ли справится с десятком человек, окружающих его. Хватка клинка пустоты стала крепче. Так, по крайней мере, он попытается пробиться к выходу. Ни у кого из его противников не было копий, как у Сиолы ранее, и сейчас он, не дожидаясь, пока на него нападут первым, побежал, перемахивая через несколько ступеней прочь из круга. Он не беспокоился о том, что наступал в песок, в отличие от жрецов, которых он словно отталкивал.

Сегель про себя усмехнулся, зачерпывая механической рукой его в горсть. Он привык уже драться больше левой рукой. Теперь бросив песок в лицо ближайшего, без промедления всадил клинок ему в шею. Единственное доступное для быстрого удара место. Никаких лишних мыслей. Никакой жалости. Интуитивно отклонившись назад, он поднял руку с клинком вверх. Чёрный сплав столкнулся с металлом. Парировав удар, он ударил под дых протезом, и тут же отклонился назад снова, полоснув снова по горлу клинком. Кровь хлынула на пол, пока жрец пытался безуспешно перекрыть рану. Никаких шансов, дар Ваканта был слишком острым.

Сегель рванул к выходу, используя возможность. В лёгких всё ещё было мало воздуха, он быстро задыхался, и, вдобавок, не заметил, что там есть ещё несколько жрецов, и одна из жриц, успевших схватить копьё. Сунув клинок в ножны, он вытащил меч. Выпад — Сегель еле ушёл от него, но оступился. Нога соскользнула с порожка, утонула в песке, и он покатился по ритуальной лестнице вниз, обратно в круг. Боль прожгла спину, и руку, которыми он приложился о камень. Клинок Пустоты пульсировал в предвкушении свежей крови. Протезированной рукой наёмник пытался найти хоть какую-то опору, чтобы подняться на ноги, но похож был, разве что на жука, перевёрнутого на его панцирь. Тут, оглушённый, и опрокинутый, он заметил, что конструкция с песочными часами еле держится.

В следующий миг она снова заскрежетала.

Когда он моргнул, то увидел словно в замедлении, как она падает на него.

Только ожидаемой смерти не случилось. Металл снова заскрежетал. Балки впились в камень, словно колонны, а дно часов неожиданно стало плавиться по краям, создавая подобие крышки. Сегель замер в недоумении. Его голова горела так, словно внутрь влили раскалённый металл. Почти в трансе он протянул руку. Он чувствовал, что внутри него есть что-то. Что-то, что рвалось наружу в осознании смерти, а теперь снова свернулось клубочком.

Сегель тяжело выдохнул, и, не особо понимая, что делает, завалил металлическую балку, прижимая часть подкрепления храмовников к стене её тяжестью. Он не хотел думать о том, что они едва ли смогут самостоятельно и без потерь выбраться из-под неё. Осталось не так много противников, но голова болела так, как никогда ранее. Мало того, но травмы тоже не уставали о себе напоминать. Наёмник еле стоял на ногах, и, отложив клинок, вытащил из ножен меч, стиснув его обеими руками.

Подниматься приходилось осторожно. Несколько раз его чуть не отбросили обратно, но он чудом отбивал удары, и отточенными годами службы выпадами выводил из строя тех, кто рискнул подойти слишком близко. Один из жрецов таки полоснул его по живой руке, и меч приходилось нести протезом. Кто-то повалил подсвечник, а порыв ветра задул какие-то из свеч, нагоняя полумрак.

Грохот наверху никак не отвлёк тех, кто пытался задержать еретика, продолжавших его не выпускать из круга. Внезапно всю комнату заволокло темнотой. Сегель почувствовал себя потерянным в этой тьме. Не менее потерянно, чем его противники. Его что-то дёрнуло со спины на себя. Попытка замаха — руку выкрутили, беспощадно отбирая меч с нечеловеческой силой.

«Идём» — услышал он незнакомый голос, и его дёрнули вперёд. Шаг, и он ощутил, как погружается в странную вязкую субстанцию. Словно желе, если погружаться в него напрямую всем телом. Он не мог дышать, хотя и захлёбываться было нечем. Когда они вынырнули в центральном зале церкви, под перепуганный ропот горожан, Сегель глубоко вдохнул. Яркий свет в основном помещении ослепил его, глаза защипало, но привыкнуть они не успели. Его руку крепко стискивал мужчина в тёмном плаще. Он тут же согнулся, словно готовясь к прыжку. Миг — и Сегель почувствовал, как ноги оторвались от каменных плит пола и ощутили деревянную опору балок под крышей собора. Ещё миг — толстая оконная рама. Так они двигались и покинув собор.