Гротески

– Знаете ли, – заговорил он, – если вам когда-либо что понадобится, вспомните обо мне. Я вам услужу, останетесь довольны – спросите господина Беккерса. У меня весь товар – первой свежести!

Значит, он коммерсант! Наконец-то я добился толку.

– Непременно, непременно. При случае не премину явиться к вам, пока же у меня не истощились запасы.

– Вот как?.. Кто же ваш поставщик? – встрепенулся юбиляр.

Что мог я ему ответить, если даже не знал, чем торгует старик?

– Уортгейм, – бросил я наугад.

– Ох уж эти торговые дома! – воскликнул он. – Они-то и разоряют мелких торговцев! Хоть и Уортгейм, а все-таки вас, вероятно, надувают, а потому, прошу вас, возьмите хоть раз у меня, на пробу! Ну что такое Уортгейм! Что у него – дохлая рыба! Завал!..

Ага, догадался я, значит, он – рыботорговец! Наконец-то! Я чуть было не сделал заказ, но вовремя спохватился, вспомнив, что до «первого числа» более недели.

– Пока что у меня еще имеются запасы, в будущем же месяце попрошу вас кое-что прислать мне. Дайте мне, пожалуйста, ваш прейскурант.

– Прейскурант? – удивленно переспросил старик. – Прейскурант! Да разве у вашего Уортгейма есть… прейскурант?!

– А то как же! Дешево и сердито! Низкие цены и свежий товар! То есть не только свежий, но, можно сказать, у него все получаешь живьем!

В это время до меня донесся стук подъезжающей извозчичьей пролетки. Прибегнув к сумятице, вызванной моими словами, я схватил пальто и шляпу и был таков. Вскочив в коляску, я торопливо приказал кучеру везти меня в ближайшее кафе.

Инстинктивно оглянувшись, я увидел у подъезда, рядом с дверями, маленькую белую фарфоровую дощечку, на которой, слегка прищуриваясь, разобрал-таки надпись:

Яков Лауренц,

могильщик

…Ну конечно же! Все сходится – ничего себе! Юбиляр наш – делец похоронных дел!

Через несколько месяцев после отъезда Беккерса из меблированных комнат выехал и я. Укладывал я свои вещи в ящики при помощи хозяйки; заколачивая ящик с картинами, я сломал ручку молотка.

– Ах, черт! – воскликнул я.

– Ничего! У меня найдется еще один молоток, – сказала хозяйка, которая только что тщательно сложила мои костюмы. – Погодите, я принесу его.

– Не беспокойтесь, я сам сбегаю за ним. Где он у вас?

– В ящике кухонного стола. Покопайтесь там… в глубине.

Я отправился на кухню. Ящик был битком набит разными нужными и ненужными предметами. Были тут и всевозможные инструменты, и гвозди, и пуговицы, и веревочки, дверные ручки, ключи. Вдруг совершенно неожиданно я вытащил голубую ленточку, на которой болтался небольшой и простенький золотой медальончик.

Не видел ли я его у Энни? Да, несомненно; в нем даже была знакомая мне, бледная и выцветшая фотографическая карточка ее матери. С портретом этим Энни не расставалась ни на минуту, храня эту дорогую память об умершей родительнице как реликвию у себя на груди.

– Я желала бы, чтобы с ним меня и похоронили, – сказала она однажды, показывая мне медальон.

– Откуда у вас эта вещь? – спросил я хозяйку, указывая на находку.

– Я нашла ее намедни, убирая и приводя в порядок комнату господина Беккерса. Она лежала в темном углу той задней маленькой комнаты. Я хотела медальон этот ему сберечь – вдруг он когда-нибудь еще придет сюда?

– Я возьму это, – сказал я твердо.

В моем бумажнике медальон хранился несколько лет. Впоследствии я подарил его Музею естествознания в районе Митте – всего лишь неделю тому назад.

Дело было так: сидел я как-то в кафе «Монополь», просматривая лежащую передо мной гору газет; в это время в кафе бомбой влетел корреспондент «Биржевого вестника» – маленький Берман.

– Кофе по-венски, господин доктор? – спросил официант.

– Кофе по-венски!

Заняв место за ближайшим столиком, Берман платком стал протирать затуманенные стекла своего пенсне.

– А-а-а, – протянул он, заметив меня. – Мое почтение! – И, обернувшись к несшему ему кофе слуге, присовокупил: – И на тот столик снесите кофе!

Он подсел ко мне, и официант поставил перед нами по дымящейся чашке.

– Вы, венцы, ужасные люди! Ну скажите сами, можно ли пить подобную гадость?

– Вы находите, что это гадость? – удивился он. – А впрочем, я бесконечно счастлив, что встретился с вами, так как не отстану от вас, пока не упрошу оказать мне услугу!

– Гм! – замялся я. – Должен предупредить вас, что сегодня я не свободен.

– Но вы должны выручить меня! Безусловно, должны! Поймите, что, кроме вас, здесь, как назло, ни одной знакомой души, а мне сейчас же необходимо бежать дальше!

– В чем же дело?

– Мне нужно присутствовать на первом представлении новой пьесы в немецком театре, а тут, в последнюю минуту, я вспомнил, что на сегодняшний вечер у меня еще одно весьма важное дело.

– А именно?

– В музее при Академии наук профессор Келлер читает сегодня лекцию на тему новых экземпляров, недавно приобретенных музеем в Египте. Весь цвет научного сообщества там соберется – лекция обещает быть интересной.

– Могу себе представить.

– Вот видите! Так доставьте же мне удовольствие – поезжайте туда вместо меня. Тем самым вы меня безмерно обяжете…

– Охотно верю, жаль только, что меня подобное ничуть не интересует.