Гроза

–Иди ты к черту,– криво усмехнулась она,– мне одни сопли и остались. Я устала. Устала бороться за внимание собственного мужа, не соперник я его работе. При ссоре всё упирается в то, что по его мнению я хочу, чтобы он безвылазно сидел дома. А я хочу тепла и семейного уюта, а не одиноких дней, выходных и одиноких ночей. Понимаешь? Хотя откуда тебе понимать,– она отсела от него, вцепившись пальцами в распущенные растрепанные волосы, искрившиеся в свете энергосберегающей лампы медным огнем. – И ведь люблю я его, ничего не могу поделать. Или нет, я уже не знаю. Вы там мотаетесь, а я здесь жду. Ты вообще знаешь, что это такое – ждать? И каждый раз бояться, а вдруг с ним что случится, и куда я тогда? А он даже не звонит, некогда ему, видите ли! Я ментов из «Следа» вижу чаще, чем мужа, он приходит, когда я сплю, и уходит, когда я уже ухожу. Через час. И от этого никуда. У меня душа уже износилась это терпеть!

–Дура ты, Михеева,– спокойно отозвался Соколовский.– не превращайся в клушу, ты же так этого боялась раньше! Тебе хотя бы есть кого ждать, так что заткнись. Не набивайся, чтобы я тебя жалел, меня и так тошнит от того, что я у вас как жилетка, в которую можно поплакаться. Душа у тебя износилась, кто бы о моей душе подумал, раз мне на нее плевать! Сашка бесится, хочет тебе угодить, а ты его пилишь постоянно. Мне пора, спасибо за чай.

Она вскочила, видя, что он уже одевается, и метнулась к нему. На длинных пушистых ресницах появились слезы.

–Юр, ну прости, – Лиза растерялась и покраснела.– я не хотела. Само все как-то сорвалось, и на тебя, правда, извини. – она робко посмотрела на него снизу вверх, проклиная про себя высокий рост старого друга. Он молча обжег ее холодным взглядом и нагнулся, зашнуровывая как всегда грязные ботинки.

–Мне правда пора, пока, Лиза. – Соколовский выпрямился и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Лиза вернулась на диван, тупо уставившись в телевизор. И плакала, сама того не замечая. Ей было тошно от самой себя, а в окно стучалась очередная холодная и пустая ночь.

Утром на обыске в квартире Кульниченко, Сашка без конца тер опухшие от бессонницы глаза. Ночью было шесть вызовов, патруль загоняли вконец, а еще предстояло писать кучу рапортов. Сонливость он глушил крепким кофе и сигаретами, меланхолично наблюдая за тем, как напарники слоняются по лестничной площадке в половине восьмого утра. Хозяин квартиры дверь не открывал, Коргин поехал в отдел за отмычкой. Хотя доподлинно знали, что люди в квартире есть. Сашка, выругавшись себе под нос, рухнул на стоящий в углу драный маленький продавленный диван, вытянув вперед длинные ноги в грязных ботинках. И погрузился в Контакт, на автомате листая ленту новостей. Соколовский, устав пронзать железную дверь взглядом, встал у окна напротив него, разглядывая утренний город, освещенный яркими лучами еще холодного солнца. На площадке они остались одни, ждали Леху. По полу бегали пятна света, застревая в трещинах и выбоинах.

–Что, как там Лизка, а то я еще дома не был,– просипел Михеев, обдирая ногти на правой руке. Когда он волновался, то начинал их грызть, досадная, еще школьная привычка. Он был словно придавлен, до смерти устал.

–Рвет и мечет, – раздраженно отозвался следователь, закуривая. Пожарная сигнализация все равно в подъезде не работала. Сигарета была как нельзя кстати.– Не хочет, чтобы ты полностью отдавал себя работе.

–Обычная песня,– мотнул головой Михеев. – ночью на пьяную драку ездили, еле разняли. Теперь бок ноет, по ребрам съездили, прикинь?

Следователь сжал виски пальцами, чтобы голова меньше болела. Косплей под зомби становился уже привычным состоянием. От долгого стояния в одной позе, у него левая нога затекла, теперь он, морщась, дергал ей, пытаясь размять. Ноге и так досталось, после коряги на дне Барнаулки, он до сих пор ее волочил. Сходить в больницу было лень, да и вообще, врачей он боялся. Сашка частенько ему припоминал, как на медкомиссии в военкомате он едва в обморок не падал, со страхом глядя, как медсестра тычет ему в палец иголкой. Между прочим, это реально больно, если что!

–Зато Лизка будет над тобой хлопотать, залечивать твои боевые раны,– усмехнулся он. – вчера она здорово взбесилась, достанется сегодня студентам.

–А ты ее любишь,– без перехода проговорил Саша, словно констатируя. Соколовский резко вскинул голову.

–Саня, ты устал, как собака, вот и несешь чушь.

–Нет, я говорю факты,– отрезал тот, ковыряя налипшую на ботинки грязь, не глядя на друга. Это их объединяло, оба жуткие неряхи, правда, следователь еще пытался изредка корчить из себя педанта – а меня, наверно, на дух не переносишь.

–Если даже и так, это ничего не значит,– апатично ответил Юра, ломая в пальцах тлеющую сигарету, и обжигаясь от неожиданности.– черт! Можешь не брать в голову. Она твоя жена, все, закрыли тему!