Гроза над Элладой

До врага было всего три шага. Лик осторожно втянул воздух, спружинил ноги и, будто акробат, топнув и сильно оттолкнувшись на втором шаге, птицей распростёрся над атлантом и занёс кинжал над его спиной. В тот же миг страшный удар пятки уже, казалось, обречённого противника отшвырнул Лика назад, и не успел эдеец вскочить на ноги, как вражеские руки тисками сжали его кисть и горло. Атлант что-то прошипел ему на ухо, но вражеского языка Лик не знал.

— Сволочь! — захрипел он, пытаясь левой рукой высвободить второй кинжал, прижатый атлантским телом. — Всё равно до тебя доберусь!

— Да заткнись ты, болван! — услышал он вдруг.

Чужак действительно не был фессалийцем; в его речи слышалось ясное аттическое произношение, но ахейским язык был родным для говорившего — это Лик понял тотчас. Ну и ну!

Незнакомец легко поднялся, отряхнул хитон.

— Ну, чего разлёгся, — сказал он сердито. — Подъём! И спрячь свою игрушку — ещё порежешься, пожалуй! Кто такой? Почему на людей кидаешься? Грабежом промышляешь?

Лик быстро опомнился. То, что перед ним эллин — ясно. А с другой стороны, эллины тоже всякие бывают. Откуда чужаку известен неахейский язык?

— Ты-то сам, что за птица? — спросил он насторожённо и, вместо того, чтобы спрятать кинжал в ножны, обнажил второй.

— Вот гадство, а?! — фыркнул незнакомец. — Жизнь человеку подарили, а он ещё ножик кажет! Тебе уши оторвать что ли, попрыгунчик?

— Попробуй! — Лик развернулся к нему грудью, присел и выставил оба клинка.

— Пошёл прочь, наглая рожа! — афинянин круто повернулся к роднику и, встав на четвереньки, преспокойно сделал несколько глотков, через плечо глянул на Лика. — Ты ещё здесь? Проваливай, если знакомиться не желаешь! Впрочем, постой, атланты близко?

Маленький фессалиец машинально кивнул.

— Ладно, — афинянин выпрямился, поправил ножны и усмехнулся, — можешь топать.

Лик отрицательно покачал головой.

— Мне надо отдохнуть, — заявил он.

— Так это ты так отдыхаешь? — с насмешкой поинтересовался странный незнакомец, небрежным жестом указывая на кинжалы. — Оригинальный способ восстанавливать силы! Чем это я тебе не понравился?

— Меч излишне затачиваешь, — проворчал эдеец.

— Ах, вон оно что! Скажи, ты в ковке хоть на дактил смыслишь?

— Ну!

— Ну-ну, — афинянин обнажил клинок и подал его рукоятью вперёд. — Чья ковка?

Лик, не смея верить себе, медленно поднял глаза на собеседника:

— Аттийцы ковали.

— Может, и мастера назовёшь?

— И назову. Тенций Норит.

— Не может быть, — насмешливо возразил афинянин.

— Ну, что ты мне говоришь?! — Лик начал горячиться. — Сам погляди: видишь, на клинке, вот тут, у самого эфеса большое «Тау»? И бронза чернённая, а в Аттике, кроме Тенция, никто так не умеет.

— А вот и неправда, — засмеялся владелец ценного оружия, — я умею!

Эдеец презрительно смерил взглядом хвастуна:

— Будет трепаться-то! Во всей Аттике… Ты афинянин?

— Конечно.

— Во всей Аттике только один кузнец может…

— Не один, а шестеро.

— Ну, кто ещё? Давай-давай рассказывай!

— Тенций Норит и его сыновья. А нас, как-никак, пятеро. С отцом — шесть!

— Ты хочешь сказать…  — Лик даже оторопел от такой наглости.

— Ну, да. Я самый младший, но такой меч дня за два изготовлю. Зовут меня Каном. А тебя?

— Лик, — ответил Лик, смущённо засовывая кинжалы в ножны.

— Ты откуда?

— Из Эдеи.

— Это хорошо, — машинально отметил Кан, и тут же приблизил лицо к лицу мальчика. — Постой, но ведь Эдею…

— Нет больше Эдеи, — сказал Лик и всхлипнул. — Мать убили, сестру копьём к двери…

— Ты не волнуйся, не волнуйся! — Кан положил руку на плечо фессалийца.

— Нет, ты представляешь, — глотая слёзы, говорил малыш, левая бровь, непроизвольно подёргиваясь, искажала его лицо, превращала в горестную маску, — представляешь?! Их убивают, они кричат: «Лик! Лик!» Их убивают, а меня нет! Нету! Лик, как последняя скотина, у ворот валяется! Почему не меня?! Скажи — ну, почему не меня?! Я ж этих скотов… мне хоть одного бы… я ж их зубами грызть стану!

— Погоди, — сквозь зубы прошептал младший Норит, и с трудом разжав плотно стиснутые челюсти, добавил, — рассчитаемся! За всё ответят! Как ты выжил, скажи. Я видел, как брали Эдею — из города выхода не было, никто ведь не спасся…

— Оглушили меня, — просто сказал Лик, не вдаваясь в подробности, — А там такие кучи были навалены!

— Да, у ворот была порядочная свалка, — Кан вздохнул.

— Я под вечер очухался, пошёл в город, а там…

— Дальше! — потребовал Кан, пресекая новый приступ горя.

— А что дальше? Побежал за ними…

— Жизни не жалко?

— Разве это жизнь? — Лик схватил собеседника за грудки. — Ни дома, ни родных… Это жизнь — да?!

— Ладно, отпусти, — попросил Кан, осторожно высвобождаясь из цепких пальцев эдейца. — Ну, что я тебе скажу? Тоже — нашёл оракула! С одной стороны, у меня таких ухарей и своих по горло, а с другой… С другой — смелость делу не помеха. Хочешь ко мне?

— Куда?

— Ну, в отряд ко мне.

— А что вы делаете?

— Что-что… следим за атлантами. Чего ж ещё?!

Лик, не задумываясь, помотал головой:

— Не хочу. Не хочу следить — убивать их буду.

— А-а, ну, вольному — воля. Дураки мне не требуются.

— Дураки?