Гроза над крышами

— О! — значительно поднял указательный палец Тариуш. — Ну полюбуйся, никто еще такого не видел, кроме нас. Ученые люди хоть и выдумывают всякие полезные вещи, а тут оплошали... Лето сейчас, мух видимо-невидимо! Как ни расставляем блюдечки с настоем мухобойки — летают табунами! — Он чуточку понизил голос: — Вот так вот нагадят на портрет безо всякого почтения к державцу, а то и вовсе засидят — а потом какая-нибудь добрая душа стукнет куда следует, что налицо непочтение к величеству, да раскудрявит умеючи, в канцеляриях же все грамотные. И огребешь неприятностей за злостное небрежение. Вот умная головушка в главной канцелярии порта и нашлась, и главное — чина невеликого, а вот поди ж ты... Он и придумал, что портреты следует стеклить. Тут уж гораздо меньше хлопот — стекло помыть! — И добавил с нескрываемой завистью: — Пять золотых награждения получил от его великолепия правителя канцелярии, и теперь эта придумка по всем канцеляриям распространится — сначала столичным, а там

и по всему королевству. Опять мы всех соседей обгоним по части полезных придумок: пироскафы, нумера на домах, проволока в колючках, а теперь вот и застекление портретов в целях убережения от мух. Пять золотых, надо же...

Из посиделок с худогом Гаспером и студиозусами Тарик вынес немало любопытных знаний об иных потаенных сторонах жизни. А потому непочтительно подумал: наверняка его канцелярское великолепие, благородно выдав подчиненному пять золотых, представил его выдумку как свою — и житейских благ с этого получил гораздо больше... Но, понятно, промолчал.

— Значит, такие дела... — повторил Тариуш. — Пришел почтовый пироскаф на пятый причал. Дело тебе привычное, к обеду управишься, я так думаю?

— Запросто, — сказал Тарик. — «Прекрасная рыбачка», как обычно?

— Нету больше «Рыбачки», — грустно сказал Тариуш. — На прошлой неделе потонула у мысаЯлвакан. Котел взорвался, понимаешь ли. С пироскафами случается... — на его лице засияла радость старого сплетника, обожавшего разносить слухи, какие ему самому не могут повредить. — И скажу тебе, Тарик, по секрету: что-то там нечисто... Обережный дом¹²⁷ настроен очень подозрительно. Оно конечно, обережные дома всегда со скрипом с денежкой расстаются, но там что-то и впрямь нехорошее. Подозревают сговор капитана с судовладельцем. «Рыбачка» — старое корыто, чуть ли не с тех времен плавает, когда великий механикус Адальбар Корине выдумал паровую машину, а там и пироскафы, лет полсотни тому. И машина поизносилась, и корабль обветшал, вот и подозревают... Не первый раз случается и со старыми парусниками, и со старыми пироскафами, которые серьезно чинить страшно дорого. Там сейчас Тайная Стража копает, потому что почта — дело даже не государственное, а королевское... Короче, пироскаф пришел новехонький, зовется

«Речная молния», хихикс! Что за умник такое название выдумал? Все пироскафы плавают одинаково, нет среди них такого, чтобы мчал, как молния... Ну да нам с тобой, я так думаю, начихать на название, коли денежка привычная?

— И обстоять с ней будет привычно, — заверил Тарик.

— Да уж я в тебе не сомневаюсь! За что я тебя люблю, Тарик (в хорошем смысле), — так это за то, что ты, несмотря на юные годы, в полной мере житейской здравостью наделен, умеешь с людьми в согласии жить... Как в Школариуме дела?

— Золотая сова со шнурочком на квартальных испытаниях, — не без гордости поведал Тарик. — И обозначился даже «открытый лист», очень даже возможно, получу...

— Так это ж прекрасно! — с искренней радостью воскликнул Тариуш. — И прежними мечтами обуян?

— Да как вам сказать... — осторожно ответил Тарик. — Думаю вот...

— Толку тебе в этих морях-парусах? Или голых книжек начитался? Плюнь! Ты ж парнишка очень даже здравомыслящий, год с тобой знакомы, и нарадоваться на тебя не могу. Ну что за жизнь морского Матроса, ежели раскинуть с житейской пользой? Жалованье раз и навсегда определено, а там, где можно заработать награждение и долю в добыче, куча опасностей — пираты, дикари, летучие хвори на иных островах, да и без них тьма невзгод: шторма, кораблекрушения, еще разные беды... Если и в самом деле получишь «открытый лист», поступай к нам в подканцеляристы. Берут с большим разбором, да уж я за тебя шепну словечко, где надо. У меня Дубаш как раз через два месяца на старческую денежку пойдет, да от него и допрежь толку было как с ежика гуфти — туповат, необоротист, зевает там и сям, где человек поумнее враз усмотрит выгоду и мимо не пропустит. Зато мы с тобой неплохо развернулись бы, особенно если Панокуша третьим взять. А, Тарик? Мне как раз такого доверенного помощника не хватает — молодого, проворного, хваткого,

умеющего с людьми жить... Точно тебе говорю: если покажешь себя, то через пару-тройку годочков и каменный домик будет на Трех Улицах, и невесту подыщем с хорошим приданым, и еще много чего... А?

— Надо будет подумать, — уклончиво сказал Тарик.

— Вот и думай, времени еще полно, не горит...