Гроза над крышами

Родной пятый причал. Издали видно, что по одну сторону от домика грузалей стоят в два ряда бочки выше человеческого роста. Судя по клеймам на пузатых боках, там неплохое вино из Аргериджа. Сторожа возле них не видно: бочки, так прикидывая, вмещают не менее четырехсот булитов каждая — а уж такой ни за что не приделает ноги даже портовый лихой народ, мимо Стражников у ворот такую сушку ни за что не увезешь. Вот и оставили без присмотра...

Тарик подошел к избушке. Дверь заперта на круглый висячий замок, но это никакое не препятствие: как свой, он знал прекрасно, где спрятан ключ, и быстренько достал его из-под подоконника, из узкой щели, куда чужой ни за что бы не полез.

Раз заперто — значит, грузали принесли еще вчера очередную усушку (разный народец в порту, есть и такие, кто втихомолку шарит по избушкам, хоть и знает, что за такое, если приловят, ноги перешибут. Мало таких беззастенчивых, кто крадет у своих честно заработанное, но начисто их вывести не удается).

Неподъемный стол был пуст, а тяжелые табуреты, словно исправные солдаты, стояли аккуратной шеренгой вдоль стены — ну понятно, их время еще не пришло. У противоположной стены такой же шеренгой протянулись невысокие шкафчики; на шести крючках бирочки повернуты циферками наружу, на остальных — пустая оборотная сторона. На языке грузалей такие именуются, говоря политесно, «неломаными девочками», а неполитесно — очень даже неприлично. Значит, ватага в полном сборе и ушла на разгрузку куда-то в дальний конец причала — возле «Яганы» Тарик никого из них не видел.

Он в два счета придал себе вид заправского грузаля по летнему времени: спрятал в шкафчик берет, блузу и башмаки, засучил штаны выше щиколоток, перевернул седьмую бляшку циферкой наружу и вышел, заперев дверь и спрятав ключ на прежнее место.

За «Морской чайкой» стоял почтовый пироскаф с пышным названием, над которым следовало только посмеяться среди своих. Тарик ускорил шаг, видя, что там все готово: стоит пароконный фургон, дощатый ящик на колесах, зеленого цвета с красной полосой и знаком королевской почты на боку — крылатым рожком почтарей. Рядом терпеливо торчит знакомый Тарику по лицу, но не по имени Канцелярист в зеленом мундире с красным отложным воротником и такими же обшлагами. За ним помещается повозка, синяя, но без знаков и надписей; тут же — длинный низкий столик (конечно же, привезенный с собой) и два табурета, а возле них нетерпеливо топчутся двое с бляхами Приказчиков Денежного

Дома¹³⁴ и верзила без бляхи, в расстегнутом на все пуговицы кафтане. Со стороны незаметно, но сведущие люди сразу скажут, что за пояс у него засунуты пистолеты, и не пара, а побольше. Наверняка и кинжал имеется... Сам верзила стоит смирнехонько, в отличие от Приказчиков, но цепкие глаза так и обшаривают все вокруг. Выглядит неуклюжим увальнем, но, конечно же, неплохо учен «бешеной мельнице»¹³⁵ — других с такими поручениями денежные люди не посылают...

Тарик подошел. Почтарь и Приказчики уставились на него равнодушно, а верзила так недоверчиво, словно подозревал, что Тарик сейчас выхватит длинный сверкающий нож или пару пистолетов и в одиночку ограбит пироскаф — ну, служба у человека такая, это понимать надо...

Стоявший у борта речной офицер проворно сбежал по сходням и недовольно уставился на Тарика:

— Что, одного прислали? И такого сопляка? Тарику не понравились и сам тон, и навигаре¹³⁶ — совсем молодой, невероятно спесивый на вид, в новехоньком мундире. Очень может быть, что это его первый самостоятельный рейс, оттого и задирает нос перед любым, перед кем можно. На груди рядом со знаком навигаре (новехонький, аж сверкает — поди, утречком после прибытия зубным порошком без нужды начистил) знак трюмного¹³⁷, тоже блистающий. Невелика птица для того, кто толк понимает: на небольших судах офицеры сплошь и рядом такие должности совмещают, а помощник у капитана вообще один-единственный, для тех и других у Матросов с кораблей наподобие «Яганы» и даже «Морской чайки» есть насмешливые прозвища...

Само собой, Тарик не стал задираться — все-таки офицер...

Ответил кротко, даже, можно сказать, смиренно:

— В канцелярии полагают, что и одного хватит. Давно работаю, дело знаю...

Офицер, явно еще не ведавший, что носит прозвище «речной нищеброд», недовольно пожевал губами и протянул руку с видом короля, принимающего верительную грамоту у зарубежного посланника. Тарик достал из плоского кошеля на поясе и подал небольшой листок бумаги с гербом порта и круглой печатью канцелярии — выправленное по всем правилам поручение на разгрузку с печатным текстом, куда чернилами вписаны название подлежащего разгрузке судна, характер груза и количество мест, а также, разумеется, циферки бляхи Тарика. Все в полном порядке, Тариуш дело знает.