Гроза над крышами

Однако навигаре-трюмный читал невеликую бумажку так долго, словно был ученым книжником, которому попал в руки обширный манускрипт на забытом древнем языке. Потом приказал (не предложил, а приказал, речной нищеброд!) показать изнанку Тариковой бляхи. Тарик добросовестно показал — и офицерик в новехоньком мундире таращился всего-то на четыре циферки так, словно их там было сорок четыре, и каждой нужно уделить внимание.

На этом пытка не кончилась: речной нищеброд закатил с серьезнейшим видом длинную речь о том, какое это важное и значимое дело — королевская почта, какая на Тарике лежит нешуточная ответственность, невзирая на его юные годочки, стращал, что, если Тарик по разгильдяйству повредит мешок и конверты рассыплются, его ждет «серьезнейшая кара» (рудники, ага! Самое большее — из платы вычтут треть, да такого ни с кем и не случалось). Тарик и не слушал — первый раз в жизни (хоть бы в последний!) ему вслух перечисляли поучения из устава для грузалей, после зачисления на работу выданные в печатном виде, чтобы дома изучил и запомнил накрепко.

Все время, что он здесь работал, королевскую почту привозила «Прекрасная рыбачка», и тамошний навигаре-трюмный, офицер Бельтер, был совсем другим: годился этому сопляку в папани, указание проглядывал мельком, уставы не талдычил, беззлобно шутил с Тариком и пару раз даже угощал корталинскими конфетами, какие делают только в Корталине немногие кондитеры, и не на вывоз. Хороший был человек, и не хотелось думать, что он не уцелел при кораблекрушении у мысаЯлвакан...

Сопляк разорялся еще долго, наводя тоску. За его спиной открыто ухмылялись и почтарь, и оба Приказчика, и даже верзила-охранитель. Неподалеку на скамейке тихо стервенели два знакомых Стражника, Гизель и Пачольд, несомненно поносившие про себя речного нищеброда за лишнюю задержку: согласно их уставу, при разгрузке королевской почты полагалось бдить двум Стражникам — так уж заведено, хотя никто в порту не помнил, чтобы на этот ценный груз когда-нибудь злоумышляли. И никакой мзды за этот пустой караул Стражникам, понятное дело, не полагалось — а тем временем их более удачливые сослуживцы палец о палец не ударив заработали дольку в усушке...

Ну наконец, кончился бубнеж! Однако так просто сопляк не успокоился — прямо-таки торжественно возвестил впервые в жизни услышанное Тариком наставление (должно быть, и оно предусмотрено судовым уставом):

— Делай свое дело, Подручный, и прилежно!

Тарик прямо-таки взбежал по сходне на палубу, пошел к поднятой крышке трюма, лихо, не касаясь ногами ступенек трапа, слетел вниз. Подвешенный к потолочной балке фонарь с «огневиком» ярко освещал аккуратные ряды мешков с туго перевязанными горловинами и печатями на черных крученых шнурках. Возле них торчали аж три человека: судовой Канцелярист и еще один Приказчик «денежкиной хибары» — это понятно, это всегда так, но тут был еще и Матрос с тесаком на поясе... Ну надо же, диковина!

И пошла привычная работа: Канцелярист, уже в годах, проверил целостность печати на мешке и поставил у себя в брульоне¹³⁸палочку карандашом, Тарик взвалил нетяжелый мешок на плечо и вынес его на палубу, где обнаружился второй Матрос, тоже с тесаком. Первый раз на почтовом пироскафе такая чудасия, дядюшка Бельтер никогда таким не заморачивался. Тарик, кажется, понял, в чем дело: одна из тех многочисленных статей устава, которые там присутствовать-то присутствуют, но никогда не исполняются, чтобы не осложнять жизнь чрезмерно и не добавлять излишних хлопот. Видимо, согласно уставу грузаля с почтовым мешком на всем протяжении его короткого пути от трюма до повозки должны сопровождать две пары бдительных глаз, вот молодой-ретивый и старается. «Ничего, жизнь обтешет», — мимоходом подумал Тарик, с приятностью почувствовав себя взрослее сопляка в необ- мятом мундирчике — не годами, разумеется, старше, а житейской умудренностью. Канцелярист и Приказчик, сразу видно, скучают от процедуры, которую тыщу раз проделывали, но никуда от нее не денешься (не проверишь печати — себе же хуже сделаешь, если что), Матросы явно злятся оттого, что на них взвалили лишнюю бесполезную работу, одному навигаре неймется...

Погрузка мешков в повозку шла быстро и никакими долгими церемониями не сопровождалась. Почтарь сноровисто проверял целость печати, быстренько записывал в брульон циферки с жестяной бирки, Тарик забрасывал мешок в фургон, а там его принимал кучер и укладывал у передней стенки. Душа радовалась от столь быстрой работы, однако Тарик, еще издали завидев повозку денежного дома, знал, что этим не ограничится: начнется неизбежная тягомотина, от которой никуда не денешься...