Гроза над крышами

Тут хоть до утра ломай голову, не доищешься объяснения... Махнув рукой, загнав поглубже досаду на непонятное (все равно нет

------------------------------------------------------------------------------------О ответа), Тарик закрыл окно, загнал шпингалеты в гнезда и распахнул дверцу своего шкафчика.

Вот тут уж не было ничего необъяснимого — наоборот, знакомая картина, радовавшая глаз. Рядом с двумя бутылками отличной вишневой водки лежали шесть мячей из тянучки — в точности такие, как у него в кармане штанов, и некрашеные, той же величины. И лежали два кулька из вощеной бумаги: один большой, булитов на пять, другой поменьше, этак на булит. Тарик догадывался, что там, но все равно для проверки заглянул в меньший кулек. Конечно, наглядное доказательство для того, кто понимает, что вчера разгружала ватага Балура, привычно приделав ноги, так прикидывая, паре-тройке мешков. Сладкий ледок¹⁴⁰ с Артаханских островов...

Ну да, прозрачно-желтые кристаллы длиной с мизинец — так уж их отливают из сиропа тамошние мастера. Неплохое приобретение в дом, маманя будет рада, как папаня — вишневой водочке. Хороший выдался денек, очередная негласка: издавна повелось, что грузы бывают «цельными» и «делимыми». Цельные вроде штук ткани и иных ящиков-бочек — собственность только тех грузалей, что приделали им ноги, и мзды от продажи Подручным не перепадает. А вот когда приходит что-то, что можно делить на умещающиеся в сумке штуки, долька перепадает и подручным, вот как сейчас.

Одевшись и убрав все в сумку, Тарик направился к воротам. Завидев его, дядюшка Кабадош оживился и, когда Тарик вышел в калитку, с видом, казавшимся ему страшно хитрым, забубнил всегдашнее:

— Чтой-то сумарь, когда ты входил, был тощенький, а щас по швам лопается...

— Ну, так уж и по швам... — усмехнулся Тарик.

После чего протянул стражу калитки меньший кулек со сладким ледком и два мячика. Водочку, как и советовали грузали, объявлять не стал, хватит с Кабадоша и этого. Ледок принесет в семью, а мячики продаст в игрушечную лавку, где их раскрасят и продадут уже дороже; пару-тройку мячиков Тарик собирался раздать Недорослям и девчонкам — пусть забавляются.

Дядюшка Кабадош проворно спрятал мзду в свою пустую сумку — у него главная мзда текла, когда грузали уходили с причала. Доли от того, что весьма нерегламентно уходило из порта на повозках через ворота, старому прохвосту не полагалось — у ворот своя Стража есть, пусть довольствуется калиткой... Сказал чуть ли не растроганно:

— Умеешь ты, Тарик, с людьми жить, молодец...

— А то, — усмехнулся Тарик и не оглядываясь направился в канцелярию. Там, как всегда, обошлось без волокиты: Тарик отдал Тариушу направление, а Канцелярист придвинул ему чернильницу с торчащей из нее ручкой и невеликий лист казенной бумаги с портовой печатью и печатным текстом, куда чернилами были вписаны название корабля, число мешков, имя Тарика (полное, как полагалось) и следуемая плата — три серебряных денара (неплохо платила королевская почта). Отряхнув с перышка лишние чернила, Тарик аккуратно вывел свое имя, где надлежало.

— Не стоит на месте наука, — не удержался от привычной болтовни Тариуш. — А я ведь в молодости, когда начинал службу, еще гусиные перья застал. Мороки было с ними! Вы, нынешние грамотеи, и не помните...

И выложил на стол помянутые три денара, выдвинув предварительно ящик стола, так что получилась узкая щель. Придавив крайний справа указательным пальцем, вопросительно уставился на Тарика так, словно это происходило впервые. Тарик с понимающим видом легонько развел руками. Протащив денар пальцем по столу, Тариуш привычно смахнул его в ящик. Там не зазвенело, слышно было, как монета глухо стукнулась о дерево: ну да, вовсю зазвенит вечерком, когда с причалов потянутся грузали...

— Люблю я с тобой иметь дело, Тарик, — сказал Канцелярист вполне искренне. — Живем душа в душу — может, потому что ты Тарик, а я Тариуш? Неспроста такое созвучие имен...

— Да уж, — сказал Тарик, смысла не видевший вступать в

долгие беседы с чернильной душонкой.

И тут дело ясное: Тариуш мог бы отправить на разгрузку пироскафа и тех трех Подручных, вчетвером еще быстрее справились бы. Но тогда и три денара пришлось бы выдавать на четверых, медью. А зачем Канцеляристу возиться, выдавать медяки и в них же получать мзду, если так и ему удобнее, и Тарику выгоднее?

— Ты хорошенько подумай насчет того, что я говорил про канцелярию, — искренне заботливо посоветовал Тариуш. — Времени еще два месяца. Ох, с тобой бы мы сработались. Панокуш постарел, нет прежнего проворства и живости ума...

— Непременно, — кивнул Тарик и на этот раз сдернул берет, раскланялся вполне политесно — с Тариушем ему еще два месяца жить.

И вышел. Градские Бродяги сидели на прежнем месте, смиренно ждали, когда Панокуш позовет их ватажника для расчета. Тарик мимолетно ухмыльнулся: уж этих вахлаков, грамоте не ученых и вместо подписи ставивших предписанный кружочек с точкой внутри, Тариуш обдерет исправнее, чем волк овцу. Хорошо еще, если половину заработанного получат...