Гроза над Цхинвалом

Бочка казалась бездонной. Комов давно потерял счет выпитому. Пол под ним шатался, точно начались тектонические подвижки почвы, и стоять на ногах Сергей уже не мог. Хозяева вошли во вкус: когда закончились общепринятые тосты «за знакомство», «за дружбу между народами» и «за родителей», они начали произносить какие-то длинные, трудно воспринимаемые монологи. Женька сдаваться не собирался и разразился не менее пространными и цветастыми речами. Они расправились с копченой колбасой и плавленым сыром, принялись за галеты, а когда все закончилось, пришли к выводу, что вино следует закусывать повидлом.

Сколько это продолжалось, Комов не знал. Глядя на часы, он не мог сообразить, что показывают стрелки – они расплывались, раздваивались. Сергей приказывал себе «навести резкость», но ничего не получалось. За оконцем сперва потемнело, потом начало светлеть. Или так казалось? Кажется, между этими событиями Сергей отключился, но остальные не заметили. Очнулись все разом, удивившись лишь тому, как быстро прошла ночь. Но что тут удивительного? В хорошей компании, с выпивкой и закуской время летит незаметно.

Хорошо хоть песни горланить не начали, не забыв о том, что происходит вокруг. Петь Комов не умел, но слушать других любил. В его квартире диски лежали стопками. Но когда собирались родственники, он так и не научился подпевать им. Среди их репертуара были песни вроде «Хасбулат удалой». А ее Сергей без смеха слушать не мог – сразу вспоминался устроитель «перестройки» Руслан Имранович Хасбулатов. А услышав: «Бедна сакля твоя», – Комов буквально переламывался от хохота. Родственников нюансы современной политики не интересовали, и они обижались…

36. Эйнар

Тяжелые мысли никак не хотели оставить Сосланбека Гаглоева.

Почему жизнь сломалась так нелепо? У многих людей, не только у Сосланбека. Отчего люди, долгие годы мирно жившие рядом, стали врагами? Кому это нужно? Осетинам? Нет. Разве Сосланбек Гаглоев или члены его семьи хотят отобрать что-нибудь у грузин? Глупость. Думать о таком – грех.

Вот рядом с ним сидит Ираклий Ахобадзе. Грузин. Старый верный друг. Больше полувека они знакомы. Встретились на призывном пункте летом проклятого сорок первого года. Вместе воевали, спали, накрывшись одной шинелью, ели из одного котелка. Именно Ираклий вытащил Сосланбека с поля боя, когда пуля немецкого снайпера раздробила Гаглоеву колено. Это случилось в Сталинграде, в городе, который друзья до сих пор считают своей второй родиной. Сосланбека врачи отправили домой, Ираклий продолжать воевать, дошел до Праги. И – ни разу даже ранен не был. Вернулся Ахобадзе с фронта в родные места, а потом решил навестить однополчанина. Да так и остался в Цхинвали. У жены Сосланбека Розы младшая сестра подросла – красавица Аминат. С ней и нашел Ахобадзе свое счастье. Сначала жили обе семьи под одной крышей, потом отстроили дома рядом – двор в двор. Между их участками и забора никогда не было. Зачем? Грузин или осетин, никого это не интересовало. Совместные дела и заботы навсегда породнили.

У Сосланбека друзей в Грузии много. Он от них не отвернется, и они его не предадут. Может ли Гаглоев считать всех грузин врагами? Э-э, глупость это! Плохие люди в любом народе встречаются. Немного их, гораздо меньше, чем людей хороших, вот только почему-то все они к власти лезут…

Сосланбек улыбнулся, вспомнив об одном случайном знакомом. Фамилию он его забыл, только имя в памяти осталось: Валерий. Он из Молдавии был. Жизнь без начальнического портфеля не представлял. Не дай Бог в президиум не изберут – заболеет. Уехал этот Валерий в конце концов на родину. Если окажется, что он и там карьеру делает, а для этого людей промеж собой ссорит, Гаглоев не удивится. Такие люди заразу зависти и жадности в сердце носят, ее оттуда никакими лекарствами не вытравить…

Сосланбек с тоской посмотрел на тусклое оконце под самым потолком. Сколько им еще сидеть в этом подвале? Одному Богу ведомо. Но выходить наружу, пока не прогонят прочь молодчиков Саакашвили, нельзя. Должны прогнать, не верится, что мужчины в Осетии перевелись…

Эйнар со злостью посматривал в небеса. Солнце кренилось к закату, но как же медленно оно это делало! Ощущение подползавшей со всех сторон смертельной опасности изматывало снайпера. Он представлял, как из-за угла вот-вот вывернет российский танк, и с его брони горохом посыплются десантники. Прикидывал, как лучше обстрелять оккупантов, воображал, как будут валиться на чужую для них землю русские, но знал – этого не будет. Он еще не сошел с ума, чтобы так, за здорово живешь, отдать жизнь. Она только начала складываться, далеко отсюда его ждут уютная мыза, комфортабельный «Вольво» и сотни других дорогих сердцу Эйнара вещей. Нужно дождаться ночи, уйти под ее покровом из этого злосчастного города и продолжать жить. Хорошо жить, в свое удовольствие.