Гроза над Цхинвалом

Наконец старуха замолчала. Ревазов аккуратно взял ее ссохшиеся пальцы в ладонь, бережно сжал их. Потом перевел взгляд на задержанных.

– Обыщите их, – приказал он.

Молодой ополченец, брезгливо морщась, обшарил карманы Какишева, извлек из них несколько золотых колец, цепочку, какой-то медальон…

«Откуда? – удивился Алан. – Неужели из домов, где мы были вчера? Во гад! А меня только что не шмонал…»

У самого Сенакоева с собой было сорок тысяч рублей новенькими пятитысячными купюрами – рука не поднялась оставить их дома, грели эти хрустящие банкноты душу Алана.

– По-моему, все ясно, – сказал ополченец, убирая отобранное в сумку.

«Это мое!» – чуть не завопил Алан, но вовремя прикусил язык.

– Так… – негромко произнес Ревазов. Помолчал, и снова прозвучало это же бессмысленное – Так…

– Идите… – учитель повел стволом автомата в сторону ворот.

«Куда? Зачем?» – хотел было спросить Сенакоев, но побоялся рассердить Хасана Николаевича и промолчал.

Так, молча, все вышли на улицу, только бабка-грузинка, из-за которой и началась вся эта заваруха, осталась во дворе.

– Туда… – Ревазов указал на стену полуразрушенного дома, бессмысленно торчавшую неподалеку.

– Э-э, мужики! – забеспокоился русский. – Вы чего?

– Так надо, – учитель строго посмотрел на него. – Это наше дело. Сами за все ответим.

– Ну, как знаете… – русский махнул рукой и отошел в сторону.

«Что происходит?» – Алан удивленно смотрел на Хасана Николаевича. Почему от сегодня так немногословен. Ни разу не вспомнил Родину, не спросил бывшего ученика, стыдится ли тот своего проступка?

Кузя мешком осел на землю, забился в пыли, неразборчиво вопя что-то. Брюки его потемнели, пыль прилипала к мокрым местам.

Ополченцы подхватили Какишева под руки, подтащили его к стене, бросили на груду обгоревших кирпичей. Кузя прикрыл голову руками, сжался в комок. Он что-то лепетал, захлебываясь собственными словами.

– Иди, – молодой ополченец подтолкнул Алана к подельнику.

«Класса на три после меня учился», – подумал Сенакоев, глядя на него. Возражать не стал – кто же, находясь в здравом уме, будет спорить с человеком, вооруженным автоматом?

Аккуратно переставляя ноги, чтобы ненароком не споткнуться, Алан подошел к Кузе, выпрямился, посмотрел на людей, отдающих ему приказы, и увидел черные стволы автоматов. Они разрастались, становились все больше, втягивая в себя весь окружающий мир: уютную лежанку в подвале, бесстыдно смеющуюся Зинаиду, вкусную еду, удобные вещи…

В то, что это происходит с ним, Алан Сенакоев так и не поверил. До самого последнего мгновения…

Сгорбившись, Хасан Ревазов шел по безлюдной, изуродованной войной улице. На душе было муторно. Учителю не хотелось ни вспоминать случившееся, ни думать о сделанном. Потом, все потом…

– Чего это она? – озабоченно дернул его за рукав молча шагавший рядом лейтенант.

– Что?

Ревазов обернулся. Старуха стояла у ворот и громко выкрикивала что-то. Хасан вслушался, быстро посмотрел на лейтенанта.

– Она говорит, что у нее в подвале лежит раненый русский…

39. Комов

Сергея поразило, что улицы города усыпаны осколками. Они были повсюду, чуть зарывшиеся в землю и поблескивающие на выщербленном асфальте. Поначалу он шел, глядя себе под ноги, стараясь не наступать на них, но осколков было слишком много, и они постоянно впивались в подошвы ботинок. Один застрял в протекторе. Сергей почувствовав это, остановился, присел, долго его раскачивал, наконец вытащил.

Он ошарашено обводил взглядом окружающее. Было ощущение, что они с оператором попали в совершенно другой мир, к которому еще нужно привыкнуть. Метрах в десяти от них чадил танк, его оторванная башня пробила дулом крышу автобусной остановки, да там и застряла.

– Бог, ты мой, – прошептал Женька.

Взгляд Сергея метнулся дальше, и он увидел второй подбитый танк, третий, пятый…

– Сколько же их здесь? – ни к кому не обращаясь, спросил Беляш.

Это были «Т-72». Опознавательные знаки с них слизнул огонь, и нельзя было сказать, чьи они. Пахло нагретым металлом, сгоревшей резиной, но эти запахи перебивал другой, похожий на тот, что возникает, когда жаришь шашлык из свежего мяса.

Спина Сергей похолодела. Он понял: это запах сгоревшей человечины. Люди выбраться из танков не успели. Они и сейчас там лежат…

Они подошли к ближайшему танку. Возле него собрались местные жители, они молча смотрели на железную махину. Наверное, так смотрят на поверженного дракона, который все еще извергает из пасти уже неопасный огонь. Когда дракон был жив, поделать с ним ничего не могли. Он бесчинствовал на улицах, а людям приходилось от него прятаться, чтобы спасти свою жизнь. И вот теперь дракон лежал перед ними поверженный…

Боекомплект танка сдетонировал после попадания, но в его железном чреве то и дело что-то потрескивало – это взрывались патроны от пулемета, они бились внутри танка о стенки, визжали, рикошетируя. Их делали, чтобы убивать людей, но протянуть к стоявшим смертоносную трассу они уже не могли.