Гроза панцерваффе

Эту встречу командарма с рулевым катера описал потом фронтовой корреспондент. Сосов ему поведал: «Я видел командующего на берегу, у самого причала, он интересовался, сколько перевезено техники, какое у нас самочувствие, спрашивал о моей службе.

Потом он объявил мне, что награждает орденом Отечественной войны I степени. Признаться, я растерялся, не знал, преодолением какой трудности мог я заслужить внимание командующего и награду Родины… Встречу с командующим никогда не забыть мне»[397].

На 29 апреля назначен был общий штурм берлинской группировки противника. Он начинался в 12.00 после тридцатиминутной артподготовки.

В штабе 1-й гвардейской танковой армии собрался весь командный состав — Шалин, Попель, Никитин, Фролов, Харчевин, Соболев, Дынер, Слышкин. Не могли присутствовать лишь командиры корпусов Дремов и Бабаджанян. Катуков ставил войскам последнюю боевую задачу: во взаимодействии с частями 8-й гвардейской армии овладеть имперской канцелярией, парком Тиргартен, Зоологическим садом и соединиться с 3-й ударной и 2-й гвардейской танковой армиями, наступавшими с севера и северо-запада[398].

Бои на улицах Берлина то затихали на время, пока шла перегруппировка сил, то возобновлялись с новой силой. Чувствовалось: противник вот-вот выдохнется. Немецкий гарнизон испытывал недостаток боеприпасов и продовольствия. Резервов ждать было неоткуда. Попытка наладить снабжение по воздуху ничего практически не дала. К тому же выход 1-й гвардейской танковой армии в район Зоологического сада, а 1-й Польской армии — к Спортплощадке фактически отрезал юго-западную группировку противника от северо-восточной.

Войска облетела радостная весть: вечером 30 апреля над рейхстагом водружено Знамя Победы. Это сделали бойцы 3-й ударной армии генерала З. И. Кузнецова, а не танкисты Катукова, как предполагалось ранее, — не беда. Они были рядом, помогали пехоте как могли.

Немцы особенно яростно сопротивлялись в районе Зоологического сада и в парке Тиргартен. Здесь было построено много железобетонных бункеров, каждое каменное здание стало опорным пунктом. Чтобы разбить эти очаги сопротивления, Катуков направил сюда дивизион 152-миллиметровых орудий и бросил авиацию. Причина столь упорного сопротивления немцев в этом районе выяснилась позже. Оказалось, что в подземелье находились командный пункт и узел связи коменданта и командующего обороной Берлина генерала Вейдлинга. Генералу пришлось покинуть свой КП и перейти на запасной, по улице Фоссштрассе, куда вскоре тоже добрались наши танкисты.

Немецкому командованию неоднократно предлагалось прекратить бессмысленное сопротивление: гарнизон города был обречен. Но лишь в ночь на 1 мая на КП генерала Чуйкова прибыл начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Кребс. Он сообщил, что Гитлер покончил с собой, а новое правительство прислало его для переговоров с советским командованием. Оно предлагает заключить перемирие. Ему ответили, что речь может идти только о безоговорочной капитуляции.

Геббельс и Борман отвергли требование советского Верховного Главнокомандования. В ответ на это наши войска обрушили новый шквал огня на последние очаги сопротивления гитлеровцев. Пылал рейхстаг, горели здания вокруг него, бои шли в воздухе и на земле, в подвалах зданий и на лестничных пролетах.

Танкисты 44-й танковой бригады при поддержке двух батальонов мотопехоты 27-й гвардейской бригады разгромили противника в районе Зоологического сада, оттеснив его к Лихтеналлее. С рассветом предполагалось нанести последний удар. Но он не потребовался.

Было два часа ночи. Радиостанции штаба берлинской обороны объявили о прекращении военных действий. Прозвучал приказ генерала Вейдлинга к солдатам гарнизона: «Каждый час дальнейшей нашей борьбы увеличивает невыносимые страдания гражданского населения Берлина и наших раненых. По соглашению с Верховным командованием советских войск я приказываю вам немедленно прекратить сопротивление»[399].

Неужели долгожданная победа? Катуков поспешно схватил трубку телефона и стал звонить командирам корпусов. Генерал Дремов вспоминал: «Телефонный звонок командарма был для меня неожиданным. Я плотно прижал к уху трубку и сквозь грохот разрывов едва услышал охрипший голос Катукова.

— Иван Федорович, — кричал он, — немедленно прекрати огонь! Немцы капитулировали»[400].

Капитуляция гарнизона города Берлина была важнейшим событием весенних майских дней. 2 мая Катуков с группой офицеров штаба проезжал по горящему, но уже притихшему Берлину. На перекрестке у имперской канцелярии стоял подбитый танк с ромбом на башне — «тридцатьчетверка» 1-й гвардейской танковой бригады. Командарм с гордостью посмотрел на ее обожженные борта, вмятины на броне и подумал: «Где она начала свой боевой путь? Скорее всего, на Одере».