Гроза зреет в тишине

— Что ж, неплохо. Только пять минут — это не плохо! — послышался голос Мюллера. Мюллер пересел от перископа к столу, закурил и спросил:

— Сколько у вас таких машин?

— Вы имеете в виду бомбардировщики «Хейнкель-111»? Шестьдесят. И еще двадцать пять «хеншелей», штурмовиков. Кроме того, мы имеем тридцать истребителей типа «Фокке-вульф-190 А».

— О-о! Сразу видно, что вы у рейхсмаршала не на последнем счету! — мило улыбнулся «инспектор», и лицо командира эскадры порозовело от удовольствия.

— Да. Не обижаюсь. И не завидую тем, над чьими городами появятся мои птички!

— Что ж, отлично! — энергично поднялся «инспектор». — Объявляйте отбой, и пойдем взглянем на ваши ангары...

Когда ангары были осмотрены, Шаповалов мимоходом, выбрав удобный момент, шепнул Мюллеру:

— На склад боеприпасов.

Мюллер кивнул головой. Оглянулся по сторонам, ища глазами генерала, который куда-то отлучился, и — замер. Из дальнего угла ангара на него с интересом и удивлением смотрел уже немолодой человек. Мюллер скользнул глазами по его мрачному лицу, отвернулся и громко позвал:

— Господин генерал!

Командир эскадры быстро подошел. Мюллер виновато улыбнулся и тихо промолвил:

— Я думаю, мой генерал, на сегодня хватит. Не знаю, как вы, а я — устал. Дорога, да и вчера... видимо, выпил лишнее. Моторчик постукивает...

— Признаться, я и сам немного устал! — улыбнулся генерал, — Как-никак целый день на ногах! Прошу ко мне, пообедаем.

— Простите, но если вы не настаиваете, я часика два отдохну. Посидим вечером...

Вернувшись в блиндаж, Мюллер схватил Шаповалова за руки и взволнованно заговорил:

— Бегите. Вам нужно немедленно исчезнуть. Берите машину, скажите, что я приказал вам ехать на разъезд. Зачем — не объясняйте никому, и — бегите!

— Я вас не понимаю, — в упор глядя майору в глаза, сказал Шаповалов.

— Меня узнали. Лейтенант... Он служил в моем особом строительном батальоне, на той самой авиабазе, которую взорвал Веселов. Этого лейтенанта в то время на территории базы не было, я посылал его в штаб армии. И вот он здесь.

— Вот это ф-фокус! — Шаповалов долго сидел неподвижно, уставившись в завешенную темно-вишневым плюшем дверь, потом осторожно спросил:

— Вы можете приказать, чтобы вон в тот зал, — кивнул он на портьеру, — сегодня, ровно через час, собрался весь лётный состав? На совещание.

Мюллер внимательно посмотрел на Шаповалова, опустил глаза и кивнул головой.

— Тогда сейчас же идите к командиру эскадры и сообщите ему, что у вас есть особые инструкции от рейхсмаршала, которые следует довести до каждого летчика. Вернетесь сюда вместе с генералом.

Мюллер снова кивнул головой и медленно вышел. Когда его шаги затихли, Шаповалов запер на ключ дверь, достал из-под кровати чемодан и исчез за темно-вишневой портьерой.

Вернулся в блиндаж минут через десять, бросил чемодан на прежнее место, открыл дверь и закурил.

Было пять часов вечера...

XIII

Сто тридцать девять человек, и среди них — командиры всех ста пятнадцати самолетов, сидели в мрачном конференц-зале и тихо переговаривались в ожидании командира эскадры и «инспектора». До ушей Шаловалова, перебиравшего в папке какие-то документы, доносились обрывки тревожных фраз, в них часто повторялось слово «Сталинград».

«А, гады, зашипели! Боитесь попасть туда? — исподлобья поглядывая в зал, ликовал Шаповалов. — Ничего, вам «Сталинград» будет устроен здесь!»

Он закрыл папку, отнес ее на кафедру и, закурив сигарету, вышел. До начала «совещания» оставалось четыре минуты, и он начинал волноваться. Настойчиво лезла в голову страшная мысль: а что, если тот лейтенант успел донести? Шаповалов решил выйти из блиндажа на улицу, открыл дверь и... увидел на ступеньках обоих генералов. Они спускались вниз и по-дружески весело разговаривали о чем-то личном, видимо, далеко не военном.

— Что, оберштурмфюрер, все собрались? — на ходу поинтересовался «инспектор».

— Все, мой генерал!

— Вы проходите, генерал, — повернувшись к командиру эскадры, сказал «инспектор», — а я возьму пачку сигарет.

— Вы зря задержались, — недовольно прошептал Шаповалов, когда командир эскадры исчез за дверью конференц-зала.

— Но я совершенно не знаю, что мне нужно говорить! Я вообще не умею выступать, — растерянно и беспомощно улыбнулся Мюллер.

— Идем в спальню, — поспешил Шаповалов. — Слушайте. Говорите о войне. О Сталинграде. Говорите, что русским не удастся уничтожить прославленную армию Паулюса, что немецкие войска вскоре снова двинутся на Москву и что в этой операции эскадра должна будет сыграть решающую роль. И так далее. Говорите ровно пять минут. А там — слушайтесь меня.

— Я вас понял.

Мюллер направился к двери. Шаповалов догнал его и сунул в руку пачку сигарет. «Инспектор» смущенно улыбнулся, благодарно кивнул головой и вошел в зал.

...Он уже охарактеризовал положение героической армии Паулюса под Сталинградом, когда дверь вдруг широко открылась и оберштурмфюрер Эрнст Герц с порога шепнул:

— Прошу прощенья, герр генерал! Вас срочно просят к телефону!

— Кто?! — резко и недовольно спросил «инспектор».